7.
Выпиваю второй йогурт, разогреваю две сосиски. Обильно поливаю их кетчупом. Помню, как-то я шутил, что «Хайнц» подходит ко всему, кроме МакДональдса. Внезапно решаюсь предпринять вылазку. При этом в голове крутилось: «достойны ль мы смиряться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье?». Порой бывает, но с менее экстремальными примерами. Откладываешь сложное или неприятное или утомительное дело. Зреешь. А потом как исполняешь. «Яблочный» нож за пазуху, копье в правую руку, фонарик в левую. Подошел к двери, прислушался. Я помню, что там может бродить семья зомби. Посмотрел в замочную скважину. Вот, интересно, если спустились по лестнице вниз, то не будут же они толпиться именно у моей двери? Наверно пойдут дальше вниз? Или они меня почуют и задержатся? По крайней мере, сейчас никого не слышно и не видно. Вообще, в кино и литературе, зомби обычно, либо сидят в темноте, пока их не разбудят фонариком или звуком, либо куда-то идут. Вот, куда они всегда идут? Поиски еды? Спонтанное движение прямо? Вдруг у них есть какая-то цель? Или какой-то голос их манит? Какое-то место? Может, им просто надо дать дойти до этой цели? Может, они там возденут руки к небесам и исчезнут в лучах света?
За дверью совсем тихо. Я рывком распахиваю её настежь. Так, чтобы понимать, что между дверью и стенкой никто не мог спрятаться. Дневного света пока хватает, фонарик не нужен. Планирую подняться наверх. Но я должен убедиться, что никого не оставляю за спиной. Где была моя рассудительность, когда в первый раз вышел на улицу в то время, как в мой офис мог кто угодно войти сверху? Сейчас я это учитываю, спускаюсь на пару ступенек ко входной двери и освещаю темную нишу выхода фонариком. Внутренне дрожу, опасаясь увидеть хрестоматийную морду классического ходячего мертвеца. Думаю, что если сейчас увижу, то сброшу давление неистовым криком. Сколько я держал ужас в себе. А ему надо выйти. Но нельзя. Я не знаю, на что они реагируют. Судя по фильмам — на свет или шум. У входной двери никого. Но слышно, как снаружи в неё то и дело упираются и толкают.
Занёс копье за спину, иду наверх. Фонарик пока не нужен. Когда поравнялся с окном, из которого прыгала Марина, снаружи вдруг совершенно неожиданно появилась голова, корпус от плеч и руки трупа. Её, судя по всему, трупа. И в полной тишине руки тянутся ко мне. Лицо — месиво разлагающейся плоти. Сквозь отвращение и ужас, я понял, что оно стоит на козырьке подъезда, который как раз под этим окном. Сознательно она на него вышла или случайно, но поэтому, вероятно, я не увидел её падение в толпу. Это было так страшно и неожиданно, что я, наконец, заорал во все легкие и сбросил оцепенение, ткнув ее копьем не целясь. Острие воткнулось в шею, прошло наружу, но плоть была такой мягкой, что ничего не задержало древко. Я надеялся ударом свалить покойницу навзничь, сбросить с подъезда. Выдернул копье. Половина его была в крови, обрывках мяса и жил. Всё это время я продолжал орать. Но крик был, скорей, неандертальца на охоте. Ткнул снова копьем наугад, попал в плечо. Древко снова погружается, не сталкивая труп вниз. И в третий раз я уже целюсь в голову. «Прости». Череп оказался крепче, часть с ножом входит в него, но сопротивление позволяет столкнуть труп с крыши подъезда. С трудом удержал копьё в руках. Сейчас больше ничего не угрожает, но я продолжаю смотреть на провал окна, дрожать и кричать. Постепенно прихожу в себя и решаю, что вылазка на этот раз окончена, и мне надо ретироваться в нору, сделать выводы и обдумать мой опыт. А заодно прийти в себя и покурить.
Захожу в офис, запираю дверь и с отвращением отставляю копье. Надо будет его чем-то протереть. Мою руки: вода и электричество всё ещё есть. Успеваю удивиться. Закуриваю третью из семи сигарет, разваливаюсь в кресле. Главных вывода два. Во-первых, бить надо в голову, остальные части тела — только напрасное расходование энергии. Во-вторых, я могу. Могу в притоке адреналина колоть и резать человекоподобное существо. Скоро придётся расширить свой опыт на детей. А также могут встречаться мои бывшие знакомые. Как никак я работаю здесь 8 лет. Хотя, непосредственно в этом доме все друг друга ненавидели. Интересно, есть ли сверху живые. Вот я, вышел только второй раз за два дня. Так и они могут сидеть в ступоре. Если бы они проходили, то очевидно мимо первого этажа. Я бы заметил. Также они могли услышать мой крик, которым я только что сопровождал первый бой. Но это могло их еще больше напугать. А ведь я был сейчас на волосок. Покажись труп из окна чуть позже, когда повернулся к нему спиной, поднимаясь на следующий пролет, он мог бы дотянуться. Я пока не знаю, какова их сила. Но вполне представляю, что ее хватит вытащить меня за плечи в окно и сбросить вниз, в голодную толпу нежити. Неожиданно для себя решаюсь выйти снова. Видимо, адреналин не иссяк. Это было похоже, как во время боя получаешь сильный удар в скулу. Голова затуманивается, но ты ею встряхиваешь и жаждешь крови с новой силой. Больше ада. Быстро выхожу наружу, выламываю дверцу произвольного почтового ящика и вынимаю оттуда газету. Этого добра полно. Протираю ей древко и острие копья. Кстати, копье выдержало скоротечный бой. Лезвие не сместилось. Хорошо с ним вышло.
Аккуратно, медленно поднимаюсь на пролет к окну, но держусь от него подальше и борюсь с любопытством, тянущим меня в окно заглянуть. Поднимаюсь на следующий пролёт. Квартира слева закрыта. У квартиры справа две двери. Внешняя настежь, а внутренняя чуть приоткрыта и мерно хлопает, бьется о косяк. «Что за чёрт?» Осторожно подхожу ближе, параллельно заглядывая на лестницу, которая ведёт выше. Приближаюсь к хлопающей двери и понимаю, точней, строю догадку, что та самая семья зомби находится за ней. И вот почему они не последовали за Мариной. Двойная дверь. Если бы только внешняя, она бы их не удержала, да и Марина не закрывала её при паническом бегстве. А вот внутреннюю она машинально захлопнула. Мертвецы толкают ее, упираются в нее. А мозгов, если они вообще есть, не хватает распахнуть. Я замер, не зная, что предпринять. С одной стороны, нельзя оставлять их за спиной. С другой, я не готов с ними сражаться. С третьей, можно было бы плотней прикрыть их дверь, но вдруг из-за новых движений они потеряют монотонность? Схватятся за ручку, потянут на себя? Я не знал, что предпринять и решил убраться восвояси, чтобы устроить военный совет. Да и вообще, хватит приключений на сегодня. Начинающий охотник на зомби скользнул вниз, заперся и свалился на диван. Только сейчас я понял, как был морально перегружен из-за событий последнего часа.
Снаружи снова послышалась далёкая и беспорядочная стрельба.
Я погружался в беспокойное забытье, когда вдруг услышал грохот, скрип, чей-то крик и потом — звук падения. И всё это — прямо за моим окном. Я стряхнул сон, вскочил на подоконник и аккуратно отодвинул верхнюю часть жалюзи, стараясь остаться незамеченным. На тротуаре, прямо в пяти метрах от меня валяется мужик и обломки водосточной трубы. Я мгновенно собираю головоломку, узнав соседа с верхнего этажа. Он, видимо, пытался спуститься по трубе, та не выдержала веса. Вообще, спуск по той же трубе был и в моём плане отхода. Я вешу меньше, чем этот крупный стоматолог (а он именно стоматолог), и возможно, у меня получилось бы лучше. Я планировал спуск со второго этажа, а он, судя по всему, делал это с пятого. Со второго по крайней мере, падать менее травматично. Стоматолог лежит и не шевелится. А тем временем, несколько, бесцельно шатающихся мертвецов, развернулись и очень медленно и тихо направились в его сторону. Либо умер, либо без сознания. В моей голове сотни мыслей и паника. Выскочить его спасать? Как? Единственный выход заблокирован. Открыть окно и орать, отвлекая зомби? Но тогда я раскрою свое убежище. Ну и раскрою, и что? Ну будут они толпится под окном. Как что? Это нервирует. Пока я мгновение принимал решение, мужик застонал, заворочался, сел прямо, в ужасе осмотрелся, неловко поднялся, упал, снова поднялся, и сильно прихрамывая заковылял, исчезнув из моего поля зрения.
«План с трубой можно вычеркнуть», — подумалось мне. Разумеется, я не желал ему зла и надеялся, что он каким-то образом выберется. Но думал в первую очередь о себе. Вероятно, он собирался попасть в машину. Ну, так в итоге, он жив, то есть, спуск удался, хоть и не совсем прошёл по плану. Я спрыгнул с подоконника и прилег обратно. Но сон уже не шёл.
В этот момент я подумал, что пока есть электричество, я вообще-то могу распечатать Морзе на принтере, а не перерисовывать вручную. Включил принтер, нашел в телефоне скришноты из Википедии, и пустил через директ на печать. Электричество пропало, когда принтер выдавал последнюю страницу. Я давно этого ожидал и опасался. Но отключение электричества было всё-таки конкретикой, а ожидание отключения — неизвестность. Как однажды сосед по даче перекрыл нам воду, требуя за неё какую-то дополнительную оплату. Отец мог в свою очередь лишить его интернета, потому что кабель пролегал через наш участок. Но он тянул по той же причине: пусть сосед нервничает.
Я ничего не могу с этим поделать, поэтому придется менять свой распорядок в соответствии с новыми реалиями. То есть, декабрь, нет электричества, и жалюзи. Света практически не будет. Как-то для вдохновения я купил комплект свечек. При экономном расходовании их хватит дня на четыре. По помещению я могу передвигаться без света. Но вот всё, что касается неизведанной территории, типа осмотра квартир, лестничной клетки, всё это становится в десять раз опасней и страшней в тусклом декабрьском освещении. Еще, так как я больше не имею возможности заряжать свои телефоны, их надо отключить и отсоединить аккумуляторы, чтобы сберечь. А вдруг позвонят? Один оставить с минимальными настройками. Есть у меня старый мобильный, очень простой, без сложных операционных систем. Ещё у него разбит экран. Аккумулятора этого телефона хватит на неделю. Его и оставлю дежурным. Каково это будет, когда он отключится? Последний телефон этого мира? Полно, я не знаю, что творится в остальном мире. Может быть, Новая Зеландия не заражена? Почему-то первым в голову пришёл именно этот остров.
Вот еще что: холодильник. Пора переложить скоропортящееся в пакет и вывесить за окно. У меня в холодильнике сосиски и йогурты. Занялся этим вопросом.
8.
В этом офисе одно время находился магазин по продаже игрушек. Товар комплектовался батарейками. Игрушек давно не осталось, зато есть масса батареек и пакетов, купленных, очевидно, впрок. Батарейки пригодятся для фонарика. Думаю, тут хватит на год. Если батарейки в новом мире станут валютой, то я довольно хорошо обеспечен. С другой стороны, какой-нибудь аспирин будет стоить еще дороже. А лекарств у меня не так много. Синдром Диогена вынуждал покупать не одну, а две упаковки «Терафлю», но это всё равно лишь две упаковки.
Я направляюсь в полной темноте к холодильнику, по дороге хватая два пакета. На ощупь вытаскиваю йогурты и сосиски. Кладу в пакеты и думаю, с какой стороны лучше вывесить. Поднимаюсь на подоконник, открываю верхнюю фрамугу, вывешиваю пакет с сосисками, привязывая к его ручке компьютерный шнур. Йогурт в другое окно. На улице +1. Идеально для того и другого.
Кстати, о пакетах. В кино о зомби герои всегда перемещаются легко одетыми, становясь простой добычей для укусов. И я подумал, что можно смастерить какую-то защиту на руки, плечи, ноги, из пакетов или из одежды. Даже если зубы мертвецов остры, а челюсти сильны, они все равно не смогут прокусить поверхность, которая толще длины их зубов. С другой стороны, мне будет сложно передвигаться с такой защитой. О! У меня ж тут хранится экипировка для катания на роликах: наколенники, налокотники и перчатки. По крайней мере, падать в этом будет не слишком больно. Ещё можно локтями отпихивать зомби. А в машине лежат ролики. Три года назад я единственный раз на них катался, но всё думал, что пригодятся. Зимой нет, а летом — пожалуй, даже очень. Есть несколько баллончиков с краской: черной, белой. Подкрашивал царапины на машине. Если удастся выбраться на крышу, можно там написать что-то типа SOS. Хуже не будет.
Я себе представил, как летом, насвистывая, курсирую по мёртвому, заросшему сорняком, центру города на роликах, привычно уклоняясь от не успевших свернуть с моего пути зомби. А некоторых, не особо расторопных, походя прокалываю копьем. При этой мысли невольно улыбнулся.
Внезапно снаружи раздался лай собак. Я устремился к окну, рядом с которым он был слышен. Одновременно неприятная догадка скользнула в голове, и я похолодел. Взлетел на подоконник: так и есть. У тары с сосисками оторвалась одна из ручек, всё содержимое лежало на тротуаре под окном. Собак набежало штук двадцать. Они кусались, толкались, дрались, визжали, и растаскивали мои сосиски. При этом, их звуки привлекли мертвецов, которые, ковыляя, неспешно, но упорно приближались к псам, окружая их немногочисленным, но неумолимым кольцом. Вот, до собак начало доходить, и они, поскуливая, кинулись врассыпную. Но зомби успели схватить несколько и больше не отпускали. Я в ужасе наблюдал процесс питания. Они руками разрывали плоть и погружали морды в животы жертв. Вытаскивали кишки, куски мышц, мяса. Одно дело — видеть это в кино. Другое — живьём. Было много крови, чавканья, собачьего визга. Я еще не видел, как они кормятся. Сцена леденила кровь. Я стоял в ступоре, пальцы, оттопыривающие полоску жалюзи, побелели от напряжения. Сердце выскакивало из груди, и я боялся, что мертвецы его услышат и обернутся ко мне. Они были буквально в трех метрах, но за стеклом, решетками, и полутораметровой стеной под подоконником. С одной стороны, собаки бегают очень быстро, а покойники еле передвигаются. Но голод, свара, драка, заставили псов забыть об опасности, не замечать её.
Я заставил себя отпустить жалюзи, и на негнущихся ногах спустился вниз. Закурил четвёртую сигарету и бессильно упал в кресло. Сосиски были основной пищей в моих планах. Еще осталась мойва, а потом придется питаться йогуртами, бубликами и яблоками. Йогурты! Я рванул их проверить, думая заодно, что если б упали йогурты, они не приманили бы собак, но и достать я их не мог бы. Или мог? Как-то поддеть шнуром через окно? Я быстро вынул йогурты из форточки и решил придумать более прочное хранилище. Судя по звукам, собак снаружи доели, но расходиться не спешили.
За чередой этих событий, размышлений и обрывочных снов, наступила среда. Вот, ЖКХ в народе яростно критиковали, а на пятый день зомби-апокалипсиса краны все еще подавали воду. Правда, только холодную. Я её использовал для умывания. Один чёрт — деваться некуда. Нужна вода. Также работала канализация. Отопление почти прекратилось. Трубы были едва теплыми, но в помещении держалась сносная температура. Конечно, пока не наступили сильные морозы, так что ей и положено быть сносной. Вот, после недельки при минус двадцать посмотрим.
За эти дни я выпил восемь бутылок минералки (осталось четырнадцать), четыре йогурта, съел шесть яблок, пару бубликов и приступил к мойве. Чувствовал постоянный голод, но пока не чрезмерный. И явно не такой, как у зомби. Хаха. Снаружи было всё еще непривычно тихо. Особенно я любил слышать звуки лопат, когда дворники чистили снег по утрам. Это привносило тёплый уют. Дорого бы отдал, чтобы услышать их иностранные перекрикивания. В соцсетях есть много шуток на тему нелюбви к людям. Например, «Лучшая вещь в простуде — это говорить людям держаться подальше» или «День неплохо начинался, пока я не встретил людей». Может, я иногда и любил одиночество, но такая гипертрофированная его форма мне не нравилась. Надо выбираться, надо добраться до своих. Для этого нужна машина, а чтобы покинуть здание, необходимо попасть на верхние этажи. В идеале — на крышу, чтобы оглядеться. Меня останавливала от этого неминуемая встреча с зомби-семьей со второго этажа. До отключения электричества это было немного проще. Но пора взять себя в руки, и пройти этот уровень.
Я начал готовится к бою.
9.
Но что, если всё-таки как-то попробовать очистить подъезд? История с сосисками дала мне подсказку, как отвлечь мертвецов. У подъезда они толкутся просто по инерции. Если что-то привлечет их внимание, типа скулящих собак, они направятся к собакам и обратно не вернутся. Я решил пожертвовать мойвой. Окна моего офиса расположены по периметру торца и выходят на три стороны: одно – к подъезду, четыре на торце, два – с задней части дома. Таким образом, у меня хороший обзор. Стоматолог выпал с задней части, там же собаки пожирали сосиски. Останки Марины нашли меня на козырьке передней части, над подъездом. Сзади дома осталась группа зомби после собачьего пира, а вот на торце никого не было. Только сначала надо приготовиться к полноценному побегу. А до того необходимо выспаться и набраться сил.
Проснувшись, перекусил яблоком, выпил йогурт, съел два бублика. Потом собрал всё, что мне нужно или может пригодиться. Взял две бутылки воды. Минералку и всякую мелочь положил в рюкзак. Даже документы взял на всякий случай. Напялил защиту на руки и ноги, а также роллерскую экипировку. Выглядел я в итоге довольно глупо, быстро начал потеть. Надеюсь, зомби – не модники. Зато эффективно. Наверно. Скрепя сердце, достал мойву, подошёл к торцовым окнам. Как всегда, забрался на подоконник, открыл верхнюю фрамугу. Выбросил одну рыбёшку. Подождал. Собаки не прибежали. Они вообще едят мойву? Думаю, сейчас выбирать ни мне, ни им не приходится. Выкинул вторую. Из-за угла боязливо показался первый пёс. Принюхиваясь и виляя хвостом, осторожно подбежал к приманке. Показался второй и сразу третий пёс. Я перебежал к следующему торцевому окну, тому, за углом от которого уже находится подъезд. Сначала бросил рыбу ближе к предыдущей, потом – дальше, на угол. Оторвавшийся хвост пятой рыбины остался в моих руках при замахе, а сама она упала на ковролин за моей спиной. Некогда было поднимать, собаки прибывали, и я закинул шестую и седьмую как мог далеко за угол. Собак становилось больше, и, УРА, мой план сработал. Подъездные мертвецы заметили этот бизнес-ланч и медленно, неохотно, неповоротливо, но неотвратимо, устремились к собакам. Через пять бесконечно долгих минут подъезд был полностью свободен.
Я схватил копьё, фонарик и стремительно выбежал наружу (хорошо, что пока не оборудовал туалет у выхода). Яркий, по сравнению с затемненным офисом, свет ударил в глаза, на секунду ослепив. Зомби, питавшиеся обманутыми собаками, пока не обращали на меня внимания, но вдалеке были другие. Куда-то шли. Они повернулись в мою сторону. Но я не стал их дожидаться, и побежал вдоль дома. Я как-то не думал, что без всего лишь недели уборки снега, его наметёт так много. Мы не замечаем этих безликих работников, и не замечаем плоды их трудов в повседневности. А сейчас я утопал в снегу. Бежать было сложно, но этот снег и затруднял передвижения нежити. С трудом добрался до противоположного угла, параллельно оглядывая улицу и изумляясь изменениям. Тут явно проходили танки или другая крупная бронетехника. Автомобили, стоявшие по левую сторону, были частично придавлены, некоторые перевернуты, наехали друг на друга. Моя должна была стоять с правой стороны, но пока её загораживали другие. Не обходилось и без трупов, свежих и частично занесенных снегом. На углу дул сильный ветер, поэтому снег отсюда смело, зато остался голый лёд. Когда я в беге поворачивал направо, меня занесло, я рухнул на спину, ударился затылком. Кружат снежинки. Очень-очень тихо вокруг. И мир померк.
