18.
Не знаю, через какое время пришёл в себя. Было темно, но с улицы пробивался неяркий свет. 22 декабря. Шея и ноги затекли. Рана на запястье пульсировала. Я проверил наощупь повязку. Та была влажной. Давно кровь остановилась и остановилась ли? А всё из-за чего? Из-за горстки снега, который я сгрёб с карниза, чтобы выпить кофе. В стране кризис, а мне приспичил, видите ли, кофе. С другой стороны, я почти разобрался с жильцами из 24-й. Ещё у меня появился пистолет. Вот так, в здравом уме я бы туда не полез, или очень долго настраивался. А как припекло – пожалуйста. Стравил людей и зомби, добровольно разрезал себя, стрелял в человека, обыскал труп. События прошедшего вечера ярко и отчётливо пронеслись в голове. Да, эти прыжки за окно, потом танго на лестнице, перестрелка. Как бы всё обернулось, если бы я не вылез из укрытия. А еще квартира 24. Я называю её проклятой, я её страшусь. Она стала нарицательной в моём внутреннем мирке, а за всем за этим уже дважды спасла меня.
Пора заняться домашним хозяйством. Пока ранен, я не решался умываться водопроводной водой. Вдруг, если она заразна, то вирус проникнет через открытую рану?
Я выпил минералки, съел яблоко, бублик, запил йогуртом. Импровизированный камин надо перенести на кухню, где есть вытяжка. Другой вариант – жечь только по ночам. Еще я хотел забаррикадировать верхнюю квартиру, но мне пока хватило приключений. Постараюсь пару дней не высовываться, чтобы зализать раны, обустроиться. Кроме того, за всем этим я забыл о своей главной цели – добраться до родных. Родные… как они там? Я почти неделю не вспоминал их. То есть надо попасть в машину. Кстати, подъезд снова освобождён, не водрузить ли над ним своё знамя. Вчерашние гости расстреляли всех ходячих, что толклись у него. Вот еще бонус от этой передряги. Но мне надо отдохнуть и подумать.
Вспомнил про пузырёк йода, брошенный на козырьке. Почему-то решил обязательно его забрать. По дороге к выходу, взгляд упал на искусственную ёлку, стоящую на шкафу коллеги. Мы тут Новый Год серьезно не отмечали, корпоративов не устраивали – только лёгкий ужин с тортом и нарезкой. Но дотошная бухгалтер всегда наряжала ёлку в силу привычки. Ёлка маленькая, невзрачная, из украшений только пара гирлянд и шаров. Не было даже звезды. Но я решил её нарядить. Что это было? Ностальгия по цивилизации? Желание праздника? Попытка скрасить одиночество?
Кроме того, у меня в шкафу было три бутылки алкоголя: шампанское, коньяк и водка. Пить я не любил. Мне так сильно не нравился вкус алкоголя, что это было ненормально. Даже пиво казалось кислым и невкусным. Глоток вина вызывал чрезмерные искажения моего лица, что служило предметом шуток у друзей. Никогда не пил чистую водку. В одном посредственно рассказе прочитал такую мысль: алкоголь не улучшает настроение – он усиливает его. Если настроение хорошее – улучшится. Если плохое – десятикратно ухудшится. Каждый раз, когда у меня были тяжелые моменты жизни, и я думал прибегнуть к алкоголю, как к универсальном релаксанту, вспомнил один случай, когда напился с горя от несчастной любви, и сидел на табуретке, покачивался в такт внутренней музыки и лишь острее чувствовал навалившуюся на плечи тоску.
А ещё мне нравился вид бутылок. Что-то в них есть одновременно несочетаемое, изящное, строгое, элитное, клубное, удалое, зажигательное. Иногда я покупал их просто для красоты. В связи с чем у меня дома был обширный бар, который практически оставался нетронутым. Коллекционировать алкоголь может только тот, кто не пьёт.
Вот и в офисе у меня было три бутылки: шампанское, водка и коньяк. И я смогу отметить Новый Год как следует. Если, конечно, не смогу выбраться.
19.
Снаружи раздалось детское пение. Точней, распевка. Я знал источник. Рядом с офисом находится крупный бизнес-центр. Также там есть консульство какой-то африканской страны в виде пристройки. Кафе. И детская музыкальная школа. Изначально всё то здание и было школой, но кризис вынудил сдать почти 50% территории. Это был крупный дом, стоящий на проспекте. С лицевой стороны один подъезд и железные ворота с аркой. Дети выходили именно оттуда. С задней части дом окружал очень высокий забор. Идеальная крепость в нынешних условиях, если подумать. И вот, бывало, выйдешь на крыльцо офиса зимой. Покурить или постоять и подумать или освежиться. Темно. Тихо падают снежинки, как в тумане, проходят редкие пешеходы. Морозная свежеть и ясность кругом. А из музыкальной школы раздаются звуки пианино, скрипки, или, вот, детская распевка или пение. Даже тогда это выглядело жутковато, но и зачаровывающе. Сегодня это вызвало безотчетный ужас. Даже если там спаслись дети, зачем им понадобилось петь? Раньше я не слышал никаких голосов. Город просыпается. Жизнь налаживается. Дети запели. Когда я доберусь до крыши, то смогу взглянуть на внутреннюю территорию этой музыкальной школы. Подумал, что даже могу перебросить туда веревку, если найду, и переползти.
Послышались далекие редкие выстрелы, пение оборвалось.
Я решил продолжить инвентаризацию, начав со своей части. Каждая вещь напоминала какое-то событие. Вот гель. Я давно ими не пользуюсь, услышав где-то о вреде для волос. Как он мне может пригодиться сейчас? Понятия не имею. Отбросил в угол, куда я буду откладывать ненужное. Две стопки бумаги для печати – в другой угол – к тому, что потенциально пригодится. На стол я складывал полезные находки. Обнаружил десяток старых мятных конфет. Их приносила служба доставки одного ресторана – как бонус. Конфеты давно просрочены, слиплись, но две я тут же с удовольствием отправил в рот. Три пары ножниц, капли для глаз. Две пары старых кроссовок, которые не успел выбросить. Пригодятся. Как и запасная смена белья. Несколько зажигалок. Жидкость для снятия лака для ногтей – видимо, моей сотрудницы. Ооо, пять упаковок соломки. Помню, накупил их, когда бросал курить. Чтобы занять жевательные рефлексы. И несколько старых электронных сигарет. Попробовал затянуться – еще работают. Я почувствовал голод, и решил поесть. Кроме того, подумал, что не хочу захламлять углы, и что мне надо подойти более ответственно к инвентаризации, то есть, например, разложить по коробкам и вести на бумаге учёт. А это лучше делать днём, поэтому пошёл к себе – подогреть в камине воду для чая. Время было позднее, так что не опасался кого-либо привлечь дымом. Пока кастрюля кипятилась, направился взять йогурт с подоконника. Его и яблоки я держал у чуть приоткрытого окна. По дороге налетел на что-то. Оказалось пакетом с мусором. Отходы я пока складировал, так как пакетов масса. Но пора начать выносить мусор. Запах не грозил, потому что я трижды запихивал один в другой. Но в помещении уже валялось достаточно. Я давно себе обещаю изучить подъезд, но каждый раз, либо лень или страшно, либо происходят какие-то события. Также у меня наверху кто-то заперт черенком швабры. Преграда хлипкая. Отпил йогурт — он начал портиться. Пора уже вывесить его полностью наружу. Этот йогурт может храниться до двух месяцев, согласно надписи на упаковке.
Снова услышал выстрел. На этот раз — рядом. Те, кто стрелял, явно пройдут мимо меня. Так и вышло. Я приник к жалюзи. Группа из трех человек скрипела снегом. Они иногда походя стреляли в оказавшихся не в том месте зомби. Переговаривались со смехом. Один курил. Снега уже насыпало много, наверно по голень. Поэтому шли они не очень быстро. Вот поравнялись с моим окном, и мне пришлось сдерживать крик радости. Среди этой группы я встретил знакомое лицо. Я хотел его окликнуть инстинктивно. Я тут давно один, не считая столкновений с теми, кто хотел меня убить. Никакого общения, никаких приятных лиц. И вдруг вижу человека, которому симпатизировал в прежней жизни. Окликнуть, спросить, что ему известно. Получить, может, моральную поддержку, а то и материальную. Если это группа, значит, их там много. Может, они являются поисковым отрядом из какого-то центра беженцев?
Но я промолчал, потому что взыграл инстинкт самосохранения. Еще в первый день он не преобладал над моими порывами. Но сейчас я слишком много видел подлости. Я промолчал, но решил выбежать наружу, спрятав за пазуху пистолет и переговорить с ним.
С правой стороны от офиса, как раз на той улице, где оставил машину, недавно построили новый жилой комплекс. Шикарный, пафосный. Я даже слышал, что квартиры в нем чуть не самые дорогие в городе. Дом был очень большой, располагался квадратом с внутренним двором. В нем находились офисы, многоэтажная подземная парковка и тренажерный зал. Вот в этот зал я ходил, а замеченный мной в группе человек являлся одно время моим инструктором. Это был добродушный, простой невысокий человек с азиатскими глазами, небольшим говором, выдающим в нем уроженца юга. Понимал юмор. Часто улыбался. Вообще, этот жилой комплекс мог являться неплохим убежищем. Подземные парковки и выезды защищены. Будки охранников. Крепкие двери. Единственное слабое место — решетчатый невысокий забор и шлагбаум со стороны въезда во внутренний двор. Если эту часть забаррикадировать, то получится крепость не хуже режимного объекта. Наверняка там хранилось много еды. Судя по Борису — инструктору, он работал в зале в вечер происшествия, и остался там. И, главное, если они представляют патруль, там может быть ячейка общества.
Я схватил пистолет, накинул куртку, и выбежал из офиса на мороз.
Казалось бы, люди запросто ходят по улице. Я сам вот взял и выбежал. Почему же до сих пор не добрался до автомобиля? Но они являлись хорошо вооруженной группой, а у меня всего несколько пуль и запасной магазин. И я один. И выбежал, повинуясь порыву. К тому же, только что пережил очередное покушение, и был слаб и изранен.
Я бежал почти на месте, утопая в снегу, за поворачивающими в этот момент за угол людьми и орал им: «Эй, постойте. Борис, Борис, постой!» Они остановились и синхронно направили на меня оружие. Это были карабины. Вероятно, такими комплектовалась охрана жилого комплекса, ну или мало ли, где они нашли оружие.
— Если среди нас есть Борис – выходи, – шутливо сказал тот, что стоял в центре.
Когда всё началось, первый снег еще не пошёл. Поэтому трупы погибших в суматохе людей, которые видел, неосторожно выбежав на улицу в первый раз, в ту памятную субботу, сейчас были полностью скрыты снегом. Когда я буксовал по снегу, то и дело ощущал, что наступаю на какие-то объекты. Я не хотел сознательно их идентифицировать, но это явно были тела.
— Борис! Это я! Иван!
Борис показал мне глазами прекратить произносить его имя. Почему-то я это понял. А вслух он сказал:
— Эй, парень, среди нас таких нет. А сам ты вообще откуда?
— У меня здесь офис, я уже неделю в нём торчу. У меня всё закончилось, — добавил я на всякий случай.
Они внимательно меня разглядывали. Я не знаю, представлялся ли мой вид жалким. Нечесан, небрит, в глазах паника и надежда. Но одежда не поношена. Рану на голове скрывала шапка, на руке – куртка.
— Так кого ты окликал? — спросил главный. Борис снова сделал глазами знак отрицания.
— Я… я обознался, — сказал я. Хотя не понимал причину его поведения.
— Хочешь пойти с нами? У нас есть еда, медикаменты. Нам нужны люди, — продолжил он, и они странно переглянулись.
Глаза Бориса явно не рекомендовали мне принимать приглашение, но я уже не хотел обращать на него внимания.
— Пожалуй, да.
В этот момент я незаметно вынул пистолет, закрепленный за поясным ремнём и аккуратно сбросил его в снег за спиной.
— Иди вперёд, — сказал главный. – Мы тебя не знаем.
— Куда?
— Вот, к торцевому подъезду.
Мы вышли на то место, где меня нашёл полицейский, когда лежал без сознания. Я хотел посмотреть, как там моя машина, но на всякий случай не стал их об этом просить. Я скосил глаза вправо, но автомобиль был вне зоны видимости. Всё та же металлическая свалка, что и несколько дней назад, когда пытался вырваться. Здесь проходили танки или бронетехника. Но с тех пор нападал снег. Не считая скрипа снега, было тихо. Патрульные не произнесли больше ни слова. Несколько десятков мёртвых бродили в округе. Некоторые обратили на нас внимание и, утопая в снегу, развернулись. Но они шли настолько медленно, что даже нужды отстреливаться не было. «Интересно, какой скорости они смогут достигать летом?» — подумал я.
Я поднялся по короткой лесенке к подъезду. Борис, или кто бы это ни был, крикнул «Это мы!» и постучал прикладом по двери в определенном ритме. Я решил, что это пароль и на всякий случай запомнил. Нам открыли. Мы зашли в холл. Обычный офисный холл. Табличка с названием компании. На том месте, где сидят секретари ресепшна, находился щуплый вооруженный человек. Что-то было не так. Потом до меня дошло – свет. Здесь горит свет.
— Откуда у вас свет? – спросил я сопровождающих.
— В подвале предусмотрен генератор. Всё им, конечно, не питаем, но самые главные части здания у нас электрифицированы.
— Здорово.
— Вот, новенький, — сказал главный человеку на входе. — Нашли по соседству. Обыщи и проводи в столовую.
— Я провожу, — выступил Борис. – Мне по пути.
Меня попросили выложить всё из карманов. Кроме ключей, ничего не было.
— От чего ключи? — лениво спросил один из группы.
— От офиса. Я же говорил.
— Оставишь их здесь. Мы позже сходим, посмотрим.
Я хотел возразить, но уперся в предостерегающий взгляд Бориса. Не найдя ничего подозрительного, охранник кивнул в сторону двери справа. Дверь слева от него вела на лестницу, судя по обозначениям. Мы вчетвером прошли в том направлении, войдя в коридор. Контуры коридора слабо освещались какими-то переносными диодами. Полноценного света не было, стоял мрак. Справа и слева угадывались кабинеты офисов с табличками. Открыв дверь в конце коридора, Борис повернул направо, приглашая меня за собой, и кивая двум другим, пошедшим в противоположном направлении.
Когда мы остались одни, я спросил:
— Борис, это ведь ты. Я же не сошёл с ума. Что происходит?
— Здесь находился офис биолаборатории. Исследования они не проводили, это было просто представительство, шоу-рум и переговорная.
Тем временем мы шли по такому же слабо освещенному коридору. Открыли следующую дверь, повернули налево.
— Не знал, что здесь была лаборатория.
— Часть здания занимает бизнес-центр, и здесь расположены десятки различных компаний. Сомневаюсь, что ты знал хотя бы пять из них. Да и откуда?
— Я читал таблички на улице. «Представительство такое-то».
— Ну и вспомни хоть одно, — усмехнулся он.
Я промолчал, задумавшись.
— Вот именно, — продолжил Борис. — Но и таблички вешали далеко не все. Тут есть аргентинский визовый центр. Ты знал?
— Кстати, знал.
— Ну, неважно. В общем, когда всё началось, местное охранное предприятие тут же организовалось. Собрали выживших, закрыли все входы, собрали всю еду. Назначили охрану.
— А откуда у вас топливо для генератора? – перебил его я.
— Сначала сливали из автомобилей с подземной парковки. Потом поняли, что это наш стратегический ресурс и организовали рейды за топливом. Сливали бензин, дизель, таскали баллоны – из автомобилей, что припаркованы вокруг. Начали с малого радиуса и постепенно увеличиваем его.
— Там стоит мой автомобиль. То есть в нём нет топлива?
«Блин, почему я не собирал топливо из ближайших машин?»
— Скорей всего нет. Возможно – на самом дне.
— Понятно. Ну и что дальше?
Мы вышли на лестницу и поднимались на второй этаж. Там нас встретило светлое помещение, которое и являлось столовой. Свет в достатке падал из огромных панорамных окон. На этом уровне они не опасались оставлять окна открытыми (в смысле ставней).
— Лаборатория со всем оборудованием переехала на самый нижний уровень подвала, и теперь там проводят эксперименты в поисках лекарства или антидота.
— Ну, это же здорово! Есть успехи?
— Во-первых, успехов нет. Во-вторых, эксперименты проводят и на живых людях. Большинство мужчин, которых мы находим на улице и приводим, отдаём лаборатории. И об этом я пытался тебе сказать еще там. И поэтому я сделал вид, что мы незнакомы.
— Подожди-ка, — я остановился, — на живых людях? И ты ловишь их и приводишь? Борис? Это как?
— Жестокие времена – жестокие методы. Никто здесь не был убийцей, кроме пары сотрудников охранного предприятия, которые служили ранее в зонах боевых действий. За неделю я понял, что от меня ничего не зависит и просто смирился. Если я буду выступать против, окажусь там же.
Говорил он это скороговоркой, просто, без пафоса. Пора бы и мне привыкнуть, что всё перевернулось с ног на голову в этом мире. Но слушал я с паникой на лице и полным недоумением.
— И что там делают с людьми? И сколько их там?
— Сейчас человек пять. Вчера вот очередного привели. Мы их кормим, потом уводим на подземную парковку якобы обустроиться. В итоге запираем в бокс. Говорим, что это потому, что мы их не знаем. Что это временно. Также у нас там находится в клетке несколько зомби. Лаборанты отрезают их по кусочкам, выделяют жидкость и дают испытуемым с едой или водой. Некоторых подвергают укусам и тестируют свои препараты. Подвижек пока никаких нет. Жидкость зомби не заражает, если попадает на кожу. Заражение происходит только при попадании на открытую рану, в кровь. Так что ты поешь, а потом я попробую помочь сбежать. Я скрывал наше знакомство, чтобы они доверили мне увести тебя.
— А почему ты им не назвал своё имя? Тут же есть местные. Тебя могли опознать. Ты даже бейдж носил.
— Когда всех, кто оказался внутри, собрали, и предложили познакомиться, я почему-то захотел скрыть имя и назвался Виктором.
— А документы не проверяли?
— Я сказал, что мои в машине на улице. Так и забыли.
— Слушай, а кто поёт в музыкальной школе?
— Кто? Что? — не понял Борис.
— Я слышал пение из музыкальной школы на днях.
— Понятия не имею. Тебя не проглючило?
Я хотел ответить, что нет, но задумался. Могло. Стресс, голод.
Есть уже не хотел, но надо было подумать. Здесь был кипяток, пакеты чая, сахар. Лаваш, йогурты, овощи, минеральная вода. На подоконнике, рядом с приоткрытым окном в пакетах лежала нарезка – сыр, колбаса, карбонад, сосиски. Я схватил сыр, карбонад, лаваш, налил чаю. Это было восхитительно вкусно.
— А что другие?
— Другие?
— Другие группы людей. На меня уже дважды нападали. Вы с ними в контакте? Конфликтуете? Воюете?
— Тебя правда это заботит в данный момент?
— А что тренажёрный зал? Там кто-нибудь занимается?
— Он не освещён. Там у нас склад.
— Ну, тут можно где угодно разместить склад. Места вон сколько.
— Тренажёрный зал – это самое крупное помещение без перегородок на первом этаже. Поэтому там штаб, склад, ну и часть выделена под тренировки рукопашным боем. Обучаем коммуну.
— Ты сказал, что вы проводите эксперименты над пришлыми мужчинами. А женщины, дети?
— Женщины и дети нужды для других целей, — сказал Борис, опуская глаза. – Чтобы заселить планету.
— А они знают, что вы проводите эксперименты?
— Мы им не говорили, но я не исключаю, что каким-то образом узнали. Но у нас тут нет разногласий в вопросах развития.
— А как вы собираетесь развиваться?
— Слушай, тебя не это должно заботить.
— Ну и как я буду сбегать? – спросил я с набитым ртом. Почему-то перспектива оказаться в клетке экспериментаторов сейчас казалась далёкой и непостижимой. А сыр с колбасой – вот он. Очень вкусно после недели бубликов.
— Знаешь, где выходит лифт в тренажёрный зал?
— Да, от туалетов на первом этаже тянется коридор, который им заканчивается.
— Там же есть лестница, лифт не работает. Я буду конвоировать тебя в подвал. Когда станем проходить мимо лифта, бей меня и сбегай.
— А как я выйду там. Неужели дверь не охраняется?
— Она охраняется. Более того, там металлическая дверь на входе, и она закрыта наглухо. Но ты знаешь внутренний интерьер. Сможешь в темноте добежать до боксёрского зала, где ринг расположен рядом с окнами. Вот оттуда прыгай. Окна толстые, тройные, но там полно всяких штанг, гантелей, высадишь.
— Высадишь? – в это время в столовую вошёл какой-то человек, и направился к чайнику. – Вы о чем?
— Знакомься, — вместо ответа сказал Борис, — новенький. Иван, да?
Я кивнул.
— Ну вот — Иван. Сегодня нашли.
— Новенький – это хорошо. Нам необходимы люди, — сказал человек и долго посмотрел на Бориса.
Если бы я не знал подоплёку этой необходимости, не обратил бы внимания на этот взгляд.
— Я его сейчас провожу на подземную парковку, в жилые помещения, — сказал Борис.
— Тебя срочно зовёт шеф. Он сказал, чтобы я проводил, — ответил человек.
Борис заколебался. Если спорить, это вызовет подозрения. Но если согласиться, у меня не будет шанса сбежать.
— Ладно, всего хорошего, — Борис кивнул и вышел.
— Пока, Бо… Пока, — спешно поправился я.
Незнакомец, казалось, не заметил мою оговорку. Я сразу потерял аппетит и изучал стать и крепкие жующие челюсти этого человека. С таким мне не справиться.
— Ладно, поел? – сказал тот. – Идём обустраиваться.
— Ещё не поел, — старался я оттянуть момент. Но в голову не приходило ни одной темы для разговора. Делать было нечего, и я встал из-за стола, надеясь каким-нибудь усыпить бдительность конвоира и сбежать.
20.
Тренер по рукопашному бою объяснял мне, как победить в драке с крупными людьми. Но этот держал в руке карабин в полуприподнятом состоянии и шёл у меня за спиной. Нужно быть агентом 007, чтобы в данной ситуации завладеть оружием или хотя бы выбить его, обездвижить противника, и остаться достаточно целым, чтобы убежать. К тому же, я пока понятия не имел, где нахожусь. Я более менее знаю подземную парковку и отложил решение до спуска в подвал. Я не должен был показать, что осведомлен о своём статусе. Человек шёл сзади, держа оружие небрежно правой рукой. Иногда я оглядывался, если он вовремя забывал сообщить направление. У лестницы мы замешкались, и у меня была возможность треснуть его в затылок, я даже отвёл руку, но бить не собирался. Просто репетировал движение, разогревался. Когда он второй раз оказался ко мне спиной, я снова отвёл руку и поводил ей в воздухе. Конвоир неожиданно посмотрел на меня, и в его глазах скользнуло лёгкое недоумение. Он, или не понимал, что это за конвульсии, или понимал, но не знал причины. С тех пор человек стал аккуратней. Мы не разговаривали. Наконец, попетляв по зданию, мы остановились у какой-то двери. На табличке было написано ООО «Сталкер». Я ожидающе взглянул на спутника. Он кивнул, мол, заходи. Я потянул ручку. Дверь открылась, залив коридор светом. У этого офиса было окно, выходящее на улицу второго этажа.
— Располагайся, — буркнул человек.
— В смысле?
— Тебе назначили это помещение. У тебя будет сосед.
Я-то готовился к сопровождению на паркинг, где я буду коварно заключен в клетку. А тут меня селят в ООО «Сталкер» с соседом. Что же происходит? Я несмело зашёл внутрь. Маленькое помещение с нишей, где был расположен умывальник. Шкаф, две койки по стенам. Остался офисный стол и четыре стула. Здесь, вероятно, работало два человека, друг напротив друга, и два стула предназначались посетителям. Имелся чайник, но воды не было. Из умывальника, подозреваю, тоже ничего не течёт.
— А я не запомнил, куда мы шли и откуда. Как пройти в столовую? Есть схема?
— Спросишь у соседа.
— А… мне поручат какое-то задание? Дадут оружие?
— На этот счёт у меня нет инструкции. Сказали, проводить в «Сталкер» и всё.
— Ну, ладно… Спасибо.
— А, вот ещё что. Тебе разгуливать одному пока нельзя.
— Я не буду, но как вы это проконтролируете?
— В здании много постов.
— Когда вернётся сосед? И вообще, кто он? Он в курсе, что теперь живёт не один?
Конвоир пожал плечами и ушёл, прикрыв дверь. Я сел на койку и, оглядывая помещение, стал размышлять. Было бы смешно, если бы я умудрился врезать моему сопровождающему, когда тот вёл меня не сдавать на эксперименты, а в комнату. Что же тогда говорил мне Борис? Или он тронулся? Или хотел мне навредить? Обстановка была спартанская. Компьютеры в нынешнем мире не нужны, их оставили. Всё остальное, включая даже канцтовары, пропало. На стене висел какой-то диплом участника прошлогодней выставки. В ящике стола – пустая банка кофе и какие-то документы. Койки… Откуда тут они? Я поднял матрас – оказалось, изначально это были массажные лежаки. Видимо, из какого-то спа салона, расположенного в здании. Мой диван в 3 раза шире. Хотя бы поэтому я должен сбежать. Выглянул в окно. На улице ещё светло, но день клонился к закату. Ровный толстый слой снега. Его медленно бороздят частые зомби в разных направлениях. Церковь, видневшаяся вдалеке, дымилась. Или горела, или жгли в ней чего-то. Возможно, там шла битва. Зомби ведь можно сжигать, так? Слева внизу какой-то институт. Окна выбиты. Кажется заброшенным. По-моему, он был таким и до всего этого. Дальше по улице вход в метро. Занесён снегом, на ступеньках несколько мертвецов. Просто стоят. Справа – бывший магазин. Окон и дверей нет, видно, что давно разграблен. Под козырьком снега почти нет, виднеются два трупа. Просто отличный вид на новый год. Нет, я должен вернуться к себе. Почему я стремился в офис? Я не доверял никому. И надо узнать подробности рассказа Бориса. В дверь постучали.
— Войдите, — официально сказал я. Вероятно, это не мой сосед, раз постучал. Или очень вежливый сосед?
Вошёл Борис. Выглядел он сконфуженным. Я вопросительно смотрел на него.
— Слушай, всё, что я тебе сказал – правда. Но они не всех туда отправляют. Я не знаю критериев. Возможно, ты чем-то не подходишь. Или почему-то нужен им. Или у них пока план на испытуемых перевыполнен. Но мы улучим время, и я тебе всё покажу.
— А туда, что, свободный вход? – спросил я с лёгкой иронией.
— Паркинг разделён на 4 части. В ту, где содержатся зомби, да, свободный. Об остальных тебе расскажут, если начнут доверять.
— Тогда что же мы сидим? – вскочил я. – Пойдём, посмотрим! Мне сказали, что я могу покидать помещение только при сопровождающем.
— Нет, — покачал головой Борис. — Я и так почти спалился. А ты наверняка хочешь посмотреть часть с экспериментами. Возможно у тебя появилась нездоровая идея освободить подопытных. Я туда не пойду.
— Хочу, но не сейчас. Мне просто интересно увидеть пути отхода своими глазами.
— Я тебе рассказал единственный вариант.
— А так они не выпустят?
— Не знаю. Они вроде как уже инвестировали в тебя, покормив.
Я задумался. Вроде остаться с ними удобно. Не все же разлагаются при анархии. Я пока не готов делать то, что они там делают с женщинами и детьми, или потворствовать или даже наблюдать. Освободить я очевидно никого не могу. Не исключал, что от такой жизни недолго морально пасть. Но не через неделю. Если я хочу уйти, единственный вариант — сбежать. Переночевать и сбежать. Или ночью же.
— Слушай, — спросил я, — а у вас брожения умов не происходит? Я подразумеваю зомби-опыты и чего вы там делаете с захваченными женщинами.
— Лично я против того и другого, но… это практично. Мне некуда идти. Я живу… жил один в пригороде. Что меня там ждёт? Другие банды? А что касается возможного лекарства, то разве тебя это не интересует? Я лично очень надеюсь вернуться к нормальной жизни. Но у нас был тут один… биотехнолог. Он уверял, что эти эксперименты опасны, и ни у кого нет квалификации. Его в итоге выгнали.
— Чем опасны?
— Во-первых, говорил, что мы совершенно не знаем природу этого явления. Он приводил в пример вирус бешенства, известный ещё с древности. При всём человеческом развитии, лекарство от клинической стадии заражения нашли лишь в нулевых годах этого века. Во-вторых, просто считал опасным это соседство. Один неаккуратный охранник, один укус, и весь комплекс падёт.
— А ты не согласен?
— Я просто выбираю меньшее из двух зол. Но в чём-то он прав. А у тебя вообще какая задача в этой ситуации, в этом районе?
— Я хочу выбраться на дачу, где живёт семья. Мы созванивались уже после начала. И они уцелели. Тогда. Сейчас не знаю. Хотел добраться до машины и уехать.
— Не уверен, что в ней осталось топливо. Мы всё собрали в округе.
— А где вы его храните?
— Ты всё равно туда не проберёшься. Это самый ценный ресурс сейчас. Его тщательно охраняют.
— Есть другие идеи, как мне уехать?
— На самом деле, да. Через дорогу улочка, где электрозарядка. Там заряжалось несколько электромобилей в день катастрофы. По ней не проходили танки и мы оставили без внимания.
«И зря, — подумал я, — аккумуляторы электромобилей – очень ценный ресурс».
— А что за танки? Что было?
— Армия, — махнул рукой Борис. — Просто широко шли по улицам и всё давили. Но это не помогло.
— Так что с электроавтомобилями?
— С той стороны всё кишит зомби. Там же парк и набережная. Когда всё началось, гуляли толпы. Так что будет сложно.
— Я вижу и другие сложности, — мрачно усмехнулся я, — например, у меня нет опыта угона автомобилей. И отсутствует интернет, чтобы что-то про это узнать.
— Да, — Борис пожал плечами, — и я не могу ничего подсказать. Ну что, пойдём, покажу первый этаж.
21.
Мы отправились смотреть тот зал, который он мне изначально советовал для побега. Я посещал этот тренажёрный 2 года назад. Поэтому в общем всё знал. Но надо было увидеть посты охраны, и вообще, как туда войти из бизнес-центра, в которым мы находились. Я внимательно запоминал повороты и двери. Дойти туда не представлялось сложным. Когда я уже хотел предложить вернуться, потому что планировал для ночного побега лечь пораньше, раздался пронзительный сигнал тревоги.
— Что это? — спросил я, перекрикивая сирену.
— Это пожарная сигнализация. Мы её переделали под сигнал бедствия.
— Да не сирена, а причина?
— Понятия не имею. Но нам лучше поспешить.
Распахнулась дверь, и на полной скорости в нас влетел один из охранников.
— В чём дело? — обеспокоено спросил Борис.
— Зомби, сука, сбежал! — проорал охранник и рванул дальше.
Я почти насмешливо посмотрел на бывшего тренера.
— Что думаешь делать? — спросил я.
— Как что? Надо бежать в оружейную. А какие варианты?
— Свинтить.
— Чтобы что?
— Чтобы выжить. Зомби же сбежал.
— Да это не в первый раз. Его наверняка угомонили или вот-вот.
— Ну, а я воспользуюсь суматохой, — сказал я, и направился к окнам.
— Поступай как знаешь, — крикнул Борис, — но не попадайся больше нашим. Если найдут в следующий раз, после побега, уже точно отдадут на опыты. И вот ещё что…
Я остановился.
— Водопроводную воду надо кипятить.
Я кивнул. Я хотел ещё спросить, откуда информация. И почему, собственно? Но он уже убежал.
Я добрался до боксёрского зала. Схватил ближайшую штангу. Она оказалась тяжёлой даже без блинов. Или это я недоедал в последние дни. Еле еле ткнул ей в верхнюю форточку. Эффекта не было. Позади послышались шаги. Я обернулся. Никого. Размахнулся сильней. Окно разбилось, но по краям торчали осколки. Теперь надо было водить этим снарядом, чтобы очистить выход. Я обливался потом. В зале были коврики для йоги. Обернулся одним из них, чтобы не пораниться. Подкатил к окнам валявшуюся грушу, поставил на торец. Вскарабкался и высунулся в окно. Никого. Эти окна находились на высоте метров трёх по отношению к улице. Но снега было столько, что я спокойно прыгнул, погрузившись по пояс. Ко мне направилось три мертвяка. Я двигался сквозь снег тяжело, но чуть быстрее, чем они. Но зато у них не заканчивались силы. Мне нужно было преодолеть всего 300 метров. Повернул направо — ещё двое. Неуклюже развернулись ко мне и затопали следом. Я пытался ускориться, но уже выбивался из сил. Приблизился к своему дому. У подъезда торчало двое. И они тоже обратили на меня внимание и пошли навстречу. А преследовало уже 6. Мне требовалось добраться быстрей до места, где сбросил пистолет. Это был единственный вариант. Это казалось невозможным, но я почти перешёл на бег. Я взрыхлял снег, как ледокол. Надо ещё найти пистолет. Это произошло часа 2 назад, намести не успело. Но под таким слоем. Однажды я ездил на велосипеде на историческое кладбище ночью. Идея была сделать фотографии древних надгробий под полной Луной — никаких извращений. Освещения там не было. Я уронил очки и искал их телефонным фонариком, двигая свет по спирали. Даже там было страшно. Я опасался, что луч выхватит из темноты руку мертвеца или типа того. А сейчас и подавно. Нет, я не успевал их опередить и ещё копаться в снегу. Поэтому, не останавливаясь, свернул направо, на детскую площадку. Она обнесена полуметровым заграждением, которое сейчас скрывал снег. Перемахнул через него и продолжил путь к подъезду параллельно зомби. Они повернулись в мою сторону и направились наперерез, но невидимая под снегом изгородь их затормозила. Я промчал в метре от них. На тех, что сзади, уже не оглядывался. Перемахнул обратно и метнулся к подъезду. Без электричества дверь не сдерживалась магнитным замком, но пневмоустройство прижимало её к створкам. Дёрнул дверь, заскочил в подъезд и захлопнул. Споткнулся о трупы и истерично хохотнул. Тут до меня дошло, что охранник забрал мои ключи.
«Твою мать», — выругался я в отчаянии.
Начал лихорадочно перебирать варианты. Второй ключ был в автомобиле. Когда я выходил на улицу подышать, последний сотрудник иногда мог закрыть дверь, и мне приходилось названивать и просить вернуться. Поэтому стал держать дублёр в машине. Если она ещё там, если не разграблена, не сожжена, то возможно найду ключ. Но если по ней проезжал танк, то всё всмятку. Понадобится этот… прибор из кино, которым они разжимают спрессованные части автомобилей после аварий, чтобы вытащить людей. Но там ещё зомби и возможно меня будут искать жильцы Форта. Так я про себя назвал элитный жилой комплекс, из которого сбежал. Можно высадить ногой. Стены тонкие. Но останусь совсем без защиты.
Ещё можно сходить в 24 квартиру и поискать там инструмент. На самом деле, современные замки довольно хлипки. Однажды ко мне приехал покупатель. Приобрести старый плеер. Я подходил к офису за 10 минут до встречи, что-то фигурально насвистывая. Вставил ключ в замок. А замок заело. Я вынул и вставил. И ещё раз. Не проворачивается. Начал потеть и поглядывать на часы. Пошёл на улицу взять в машине второй ключ. В это время звонок. Покупательница.
— Я приехала.
— Хорошо.
— Вы когда подойдёте к метро.
— Такое дело… у меня дверь заело. Я предлагаю два варианта: либо вы дойдёте до офиса, и я надеюсь, что смогу открыть в ближайшие 10 минут. Или езжайте домой, я как-то попаду в помещение, возьму плеер и привезу вам на дом.
Я чувствовал себя полным идиотом, а она сказала, что ждать не будет. Посмотрел видео на Ютубе, как открыть без ключа. Но ничего толкового не нашёл. В итоге взял у соседей из 26-й дрель. Высверлил замок. Выбил его молотком. Зашёл, взял плеер, отвёз его чёрт знает куда. Причём, эта женщина даже не успела приехать домой, так что мне пришлось её ждать. Потом купил новый замок и без всякой сноровки и опыта легко заменил его. И раздал новые ключи сотрудникам. Все наши средства защиты на практике оказываются липой. Итак, варианты:
1. Пробиться к машине. Как? Спрыгнуть со второго этажа из 24-й квартиры.
2. Сходить к соседям наверх, поискать там инструмент, чтобы открыть дверь.
Все дороги ведут туда, в бывшую обитель зомби. Но они же мертвы, так? Просто страшно. Брезгливо. И уже темно, а я без фонарика. Нет, это не вариант. Вдруг меня осенило. А закрывал ли я дверь на ключ, когда выбегал? По-моему, нет. Я, не веря, осторожно, надавил на ручку. Опустил вниз, толкнул дверь. Та растворилась. Боже. Какое облегчение. Но одна мысль не давала расслабиться. Я сейчас не могу её закрывать на ключ, когда делаю вылазки. Я уже отметил, что наша защита ненадёжна. Теперь стоит добавить, что и не нужна по большей части. Например, как-то в подъезде сломался домофон. Я подходил и делал вид, что набираю код, чтобы окружающие не думали, что могут войти просто так. Будто все жаждали это сделать. Но однажды у соседки украли коляску. Полиция проверила камеры наблюдения — коляску стащили бездомные. Соседи тогда возмущались: Кто рассказал им код?
Я старался не писать в домовом чате, чтобы не вызывать бурление говен по разным поводам. А между жильцами там были нередки стычки. Но в этот раз не выдержал и написал: «Алё… Этому коду лет 20. Возможно у бездомных даже есть база данных по кодам. Менять хотя бы раз в 5 лет не думали?»
И они поменяли. А бездомные и правда обладают некоторыми новыми технологиями. Как-то одна попросила у меня денег, и я ответил, что наличных нет, она сказала, что у неё имеется карточка, куда я могу сделать перевод вообще-то.
Я зашёл в офис и прикрыл дверь. Зомби наверняка дошли до подъезда и будут там стоять. Мне придётся с ними что-то придумать, но потом. Сейчас уже поздно. Я лёг спать. Благо, оставался сыт после обеда в Форте.
