4.
Какую-то пищу для размышлений и выводов о данной планете могла дать продолжительность дня. Но у землян, как назло, были выведены из строя любые типы часов. А по ощущениям день здесь примерно соответствовал земному, что может говорить в пользу Марса, где сутки лишь на несколько минут длинней земных. В Лесу всегда царил полумрак, но всё-таки освещенность в продолжении дня менялась. Что по идее отметает теорию нахождения под поверхностью. Хотя чёрт их знает, как тут может быть устроено. Появлялась еще теория полой Земли. Есть такая легенда, что под поверхностью нашей планеты есть жизнь. Что туда ушли древние расы. Но опять же, смена освещенности. Надо дойти до границы Леса и всё посмотреть!
«Роботы», как иногда вокаров в шутку называл Такеши за отсутствие эмоций, мало общались друг с другом. Они просыпались, справляли утренний туалет, завтракали, и расходились по делам. Он даже одно время лелеял теорию, что вокары и являются роботами. Японцы повёрнуты на этой теме. Они даже своих роботов называют в честь Айзека Азимова. Например, самый известный робот ASIMO. Но она, теория, была частично опровергнута, когда один из местных жителей упал с дерева и получил открытый перелом ноги. Внутри была плоть, а не провода. На что Томас пошутил, что надо просто сесть под деревом и дождаться, пока кто-нибудь упадет так, что размозжит голову. Если вытечет мозг, то будет больше уверенности, что вокары — живые существа.
— Больше, но не полной, — заметил японец. — Сам знаешь, биокиборги всякие…
— Кстати, ты заметил, что в деревне нет детей?
— Да… Вероятно, они содержатся отдельно. Надо спросить.
Вот эта информация сейчас никак не могла быть существенна для астронавтов. Но они искали ответы на все вопросы. Как привыкли делать земляне.
Им обоим тоже нашлась работа. Они практически были приняты в сообщество, получили грин карту, как сказал Такеши. Обычные дела для людей палеолита: хворост, собирательство. Научились и помогли друг другу построить по хижине. Земляне занимались своей работой сообща. Поэтому постоянно вели разговоры, ностальгируя по дому. Вечером их обучал языку старый вокар, глава этого поселения. Он, в частности, объяснил, что вне Леса жизни практически нет. Это связано с тем, что планета бедна кислородом. Там просто нечем дышать. И только Леса дают достаточный приток, чтобы в них можно чувствовать себя вольготно. Когда все расходились спать, японец и британец еще несколько часов сидели у костра, строили теории, вспоминали случаи из жизни на Земле. Просвещали друг друга в научном смысле. Томас был хорошо подкован в глобальной истории Земли.
— Однажды я был в США, — рассказывал Такеши, — в детстве. Группа нас прилетела в Калифорнию, потом двинулись в Хантсвилл.
— Алабама?
— Да.
— Спейс Кэмп? Детский лагерь подготовки космонавтов?
— Да. Тогда это было просто развлечением. Но меня так все увлекло, что в дальнейшем я занялся космосом всерьез. Там была масса интересных тренажеров: центрифуга, высадка на Луну или Марс.
— А как был имитирован Марс?
— Да, просто огромный шатер красного цвета с красным грунтом внутри. Еще был аппарат для того, чтобы почувствовать невесомость.
— А это как реализовать в условиях Земли?
— Не понял. А ты на чём тренировался? У вас должно быть нечто такое.
— Я знаю только имитацию с подъёмом на высоту в десятки километров.
— Какие десятки? Это же детский летний лагерь! Просто огромная прозрачная труба метров 20 высотой и метра 2 в диаметре. Внутри — капсула-шар. Садишься туда. Тебя выстреливает вверх, и в самой верхней точке — вуаля, невесомость.
— Да ну. Это не то.
— Ты же не пробовал. Это была единственная возможность. Еще там был макет Шаттла в натуральную величину, и центр управления полетом. Проходили ролевые игры. Нам раздали папки со сценариями. Тексты были плохо и смешно переведены на японский, но они старались.
— Что за сценарии?
— Мы разыгрывали полет от начала и до конца. И некую миссию. Нас разбили на две группы. Одна сидит за пультами ЦУПа, вторая — внутри макета. Мы вели переговоры с ЦУПом по рации. Надевали скафандры, подтверждали готовность на взлет. Те начинали обратный отсчет. У каждого был свой текст, своя роль, своя миссия. Перед нами были реальные пульты, кнопки, лампочки, дисплеи. Потом менялись. Спали там в отсеках, кушали из тюбиков. Все было очень круто. Но я хотел рассказать о Калифорнии. В первый же день я плохо себя чувствовал из-за смены часовых поясов…
— Постой, что это за звук? — Томас прищурился и приложил палец к губам.
Вдалеке раздался довольно жуткий вой. Через несколько секунд вой повторился, но уже дальше.
— Оно удаляется, — поёжился Такеши. — Спросим завтра вождя. Ну так вот. Я плохо себя чувствовал. А в первый же день нас повезли в Диснейленд. А мне всё хуже. Сначала нас повели на аттракцион «Американские горки в темноте».
— Это как? — заинтересовался Томас.
— У вас что, в Англии нет ничего подобного?
— Может, и есть. Но я вообще мало развлекался. IMAX открыл для себя впервые в 20 лет. Я был странной смесью книжного червя и спортсмена. На остальное не было времени.
— Это просто американские горки. Но без света. В полном мраке.
— Ну и?
— И вот вагончики тронулись. Ускорились. Началась тряска. И совершенно темно. Мне стало еще хуже. Подкатывала тошнота. А я не помню, в каком я вагончике сидел: в первом или последнем. И в какой-то момент я не выдержал и сблеванул.
— В бездну?
— В бездну, да. Я не знаю: тошнило ли меня, когда я находился вверх ногами или разгоняясь по вертикали. Не знаю: вперёд или назад. Ничего никто не видел. Попал ли я на кого. Когда аттракцион закончился, я на ватных ногах еле выполз, доковылял до фонтанчика с питьевой водой, и доблевал туда.
— Да уж, — рассмеялся Томас. — Некоторые возможно приняли твой залп, как часть аттракциона.
— Я искренне надеюсь, что никому от меня не досталось, — серьезно сказал Такеши, но при этом улыбался. — Потому что я бы не хотел оказаться на их месте.
Вой повторился, но уже с другой стороны.
— Еще, помню, как я шутил, — вернулся к рассказу Такеши, — что запишу видео американских горок для своего друга. А он будет смотреть их по телевизору и падать со стула при поворотах.
— Такеши, у вас своих что ли нет?
— Тогда в нашей префектуре только строили первый парк.
Их снова прервал вой. Но теперь он шел с трёх разных сторон. И вроде бы приближался. Они замерли. Если местные жители никак не реагировали, то, получается, опасаться нечего. Иначе земляне бы никого тут не встретили. В смысле, если бы вокары были беспечны, они бы долго не протянули. С другой стороны, а вдруг именно сегодня произойдет то самое нападение неких хищников, которых и вокары никогда в глаза не видели? В кино так и бывает. Прибывают персонажи на новую локацию и бум! Приносят с собой несчастья. Это, конечно, маловероятно.
Разбудить ли кого? Или не выставлять себя слабонервным посмешищем?
Условное утро, то есть чуть менее темное время суток, встретило землян уснувшими спиной друг к другу с дрекольями в руках у погасшего костра. Такими штуками местные как раз отбивались от нападений животных, что случалось нечасто. Ещё есть дротики и копья. Неудивившиеся вокары растолкали их, и показали, что пора на работу. Томас, которому лучше удавалось осваивать местное наречие, так и не смог втолковать их невольному учителю о вое, беспокоившем всю ночь. В это время на лужайку приземлилась крупная ящероподобная птица, и начала щипать травку. Позавтракав какое-то время, она посмотрела зеленым глазом на Томаса, и снова неприятно и угрожающе завыла. Он показал главе племени на птицу рукой и издал клёкот. Глава не понял и немного попятился.
В итоге выяснилось, что чудовищные птицы мигрируют в эти края на несколько десятков дней перед появлением бреши в небе. Это происходит с такой большой точностью, что теперь можно вести обратный отсчёт до начала экспедиции к границе Леса. Но это не главное. Главное было то, что вокары птиц не слышали. Их звук разносился на такой частоте, которую воспринимали только Такеши и Томас. Хотя важно ли это? Вокарам это неважно. А Томасу очень интересно. Что еще, какие тайны откроются им, землянам, на этой планете. Которые недоступны местным в виду их физиологии или равнодушия? Такеши прервал восторженные рассуждения коллеги, заявив, что в ближайшие недели эти вопли не дадут им покоя, в то время, как вокары будут прекрасно и дальше высыпаться. А потом заметил: удачно, что земляне и местные жители говорят на слышимых друг другу частотах. Было бы смешно, если бы они встретились, две расы, открывали бы рты, но не слышали друг друга. И думали каждый на оппонента, что тот спятил. Или на себя.
— Что мы будем делать, — спрашивал Такеши вечером у костра, рисуя прутиком на земле иероглифы, — если не узнаем звезды? Или если мы их вообще не увидим? В местном фольклоре ничего про звезды нет.
— Местный фольклор вообще странный и скупой. У них нет богов и героев. Есть только несколько страшных сказаний о древних цивилизациях. Нет историй о прекрасной любви. У них нет художников и поэтов. Наши-то хоть хомо эректусы изрисовали много пещер быками. Палео Венера…
— Я про это слышал, — кивнул Такеши. — Палеотическая Венера. Женская фигурка.
— Что именно ты про это слышал?
В это время снова раздался вой, и они поморщились, как от зубной боли.
— Ну, толстая. С гипертрофированной огромной грудью.
— Так вот. Эти фигурки создавали древние по всей Европе и Африке. Начиная с 50 тысяч лет до нашей эры. Как могло быть такое, если не существовал интернет? Как разобщенные первобытные люди могли одновременно, не контактируя, создавать одинаковые скульптуры?
— Интернееет, — протянул Такеши. — Вот бы мне сейчас интернет. Я бы в Фейсбук столько понарассказал. Как думаешь, что бы вокары делали с интернетом, будь он у них?
Томас помрачнел, вспомнив, как он отправлял в Инстаграм фотографии с орбиты и подумал, что после гибели МКС в топе был хэштег #RIPISS или типа того. Как они могли надеяться, что такое хрупкое создание рук человеческих, как МКС, сможет долго продержаться в жестоком и бескомпромиссном космосе? А жизнь там продолжается без них. Стали ли земляне совместно строить новую станцию? Или, с учётом возрастающей в мире напряжённости, совместно сейчас не получится. У китайцев есть своя. Возможно, они позволят другим народам летать туда. И, кстати, если МКС погубил китайский спутник, это могло привести к новому конфликту. Китай, конечно, ничего не признает. Томас вернулся к реальности.
— Уверен в одном: Википедия точно не пользовалась бы популярностью. Тебе не интересно про Венеру?
— Ну, и делали. И что.
— А что, если я тебе скажу такое: есть подозрения, что первой фигурке полмиллиона лет?
— Ого, — Такеши присвистнул. — А в Японии находили?
— Да, по-моему. Не помню.
— Томас, ты обошел вниманием мой вопрос. Что будем делать, если не узнаем звезды?
— А что будем делать, если узнаем, Такеши? Наша цивилизация не смогла построить корабли, чтобы до них долететь. Думаешь, мы построим?
— То есть, картина неба нам ничего не даст? Ты к тому?
— Да. Небо я хочу увидеть, чтобы понять, где мы. Это всё равно, как научный интерес. Ну вот открыли люди состав воды. А что дальше? Просто интересно было.
— Ну нет. Состав воды дал возможность регенерировать воду, замерять её показатели, контролировать для пользы здоровья.
— Ок. Не состав воды. На Луну зачем летали?
— Плохие примеры у тебя, — усмехнулся японец. — Всё это имело практическое значение.
— Ладно. У нас тоже практическое будет, — раздражённо ответил британец, хотя не знал, как это растолковать. Решил больше не объяснять природу своего любопытства.
— То есть, твой план таков: дойти до края Леса, посмотреть на небо и вернуться? И умереть тут от старости во сне? Плотно поужинав перед сном ягодами и кореньями?
— Нет. Мы посмотрим на небо. Поймем или нет, пойдем искать другую цивилизацию.
— В смысле, на этой планете? Более продвинутую?
— Да.
— Но ты представляешь, как много мы сможем обойти пешком? И я имею в виду — мало. А главный вопрос: как мы будем идти вне Леса, если там нет воздуха? Мы, конечно, можем взять скафандры, но шагать с этим сотни километров… Плюс там воздуха на два часа максимум. Кстати, надо проверить, как сильно они пострадали. Нам ведь не нужна полная защита — а только для дыхания.
— А у тебя в экипировке скафандра есть экспериментальный бластер?
— Нет, — ошалел Такеши, — а тебя есть!?
— Значит, это только англичан экипировали, — задумчиво промолвил Томас, поглаживая подбородок.
— Да ну, иди ты! — воскликнул японец со смесью недоверия, но и надежды. Ему было интересно посмотреть на бластер. — А что ж ты его не достал? Да ну, не ври! Все экипированы стандартно и одинаково!
— Да, но русских экипируют водкой. У тебя вряд ли в комплекте есть водка. Или есть?
— Водка, бластер, — Такеши выглядел ошалевшим. Ему должны были в таком случае вручить самурайский меч что ли. Или кимоно.
— Ладно-ладно, шучу. Нет у меня бластера. Насчёт водки не уверен.
— Ну тебя, — Такеши нервно рассмеялся.
— Ладно, если серьёзно… насчёт выхода наружу… что-нибудь придумаем. Местные упоминали, что есть некая возможность. А что касается поисков. Согласен, мы можем и за 10 жизней никого не найти. И умрем в изысканиях. Но, с другой стороны, представь, а вдруг повезет? Вдруг это место — просто отгороженный национальный парк? А там, буквально в 100 километрах — мегаполис? Представь, что мы встретим там цивилизацию, а та доставит нас домой, а?
— Да… — Такеши устремил мечтательный взор наверх, на чернеющие в выси кроны гигантских деревьев. — Дома меня ждет Йоко. Моя девушка. Мама, папа, брат.
— А меня — жена и сын… Но вряд ли еще ждут, — спустил его с небес на землю Томас. — И второе. Надо же что-то делать! Надо искать! Надо что-то делать!
— Да, — вздохнул Такеши, — надо.
И без всякого перехода добавил:
— Я — спать.
Вскочил и тут же растворился в темноте. Это свойство Такеши изрядно раздражало. Был у Томаса такой другой на родине. Говорили по телефону. Потом тот без всякого перехода: «Ну всё, пока». И ждал ответного «пока». Однажды Томас решил ему так же сказать. После десятисекундной паузы в трубке раздалось: «Неужели это звучит так обломно?»
Внезапно Такеши материализовался обратно, заставив англичанина вздрогнуть и потянуться в сторону копья.
— Подумай, — сказал японец, — как бы их удивить.
— Удивить?
— Да. Они же не умеют удивляться. Просто для зарядки ума давай придумаем, как их можно удивить.
— Послушай, — зевнул Томас, — они даже не удивились, когда мы с неба свалились с модулем. Как их можно удивить?
— А вот ты и подумай, — подмигнул японец и снова растворился.
