Незнакомые друг другу молодой человек и девушка приходят в себя в загадочном полутёмном помещении. Они ничего не помнят, и не могут пошевелиться. Единственно, что им доступно — это вести разговоры и строить догадки, пытаясь выяснить, кто они, откуда, как и почему оказались в этом месте…
Глава 1.
Штерн нашел себя сидящим на неудобной скамейке в полутемном помещении напротив молодой симпатичной девушки. Помещение он охарактеризовал, как полутемное, но, на самом деле, ни источника света, ни стен видно не было. Из сумрака слабо выступали его и ее черты. Штерн встряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Хотел обратиться к девушке с вопросом: где он находится. Но смутился, решив, что она примет его за психа, и промолчал. Он сцепил руки, упер локти в колени, и стал смотреть себе под ноги, замерев. А девушка, тем временем, не промолчала, и спросила:
— Простите, я не помню, как здесь оказалась. Вы не подскажете, где мы находимся?
Штерн поднял голову. Внимательно, исподлобья и с удивлением посмотрел на нее. Она смотрела в ответ. Они застыли. Тут Алекс стряхнул оцепенение.
«А что ей сказать? Где мы?»
— Это покажется странным, — сказал он, — но я тоже не знаю. Я вообще, признаться, мало что помню.
— И я, — медленно кивнула девушка. — Имя свое помню, возраст, и, собственно, все.
Штерн стал мысленно рассуждать о том, что помнит он. Он тоже помнил только имя. И сказал об этом девушке.
— Знаете, — девушка нервно усмехнулась, — если мы оба помним только имя, давайте хотя бы представимся. Я — Мария.
— Алекс, — сказал Штерн, снова разглядывая ее. Девушка была стройной. Черные глаза, темные волосы, забранные в хвост. Выраженные скулы, прямой нос. Одета в спортивные черные брюки, и спортивную же куртку с капюшоном. На ногах кроссовки. Все говорило о том, что она только из тренажёрного зала. Это казалось странным. Хотя почему? Если он ничего не помнит? Может, так и надо. Алекс оглядел себя: черный офисный костюм. Похлопал по карманам: о, телефон. Выудил телефон, повертел в руках. Нажал разблокировку: ничего. Похоже, разрядился. Девушка, следя за его манипуляциями, тоже решила изучить свой телефон.
— Мой разряжен, а ваш?
— Мой тоже.
— Жалко, да? Он мог многое прояснить. Если, конечно, вы говорите правду, что тоже ничего не помните.
— Я говорю правду, — мрачно молвил Алекс. — И с какой стати мне врать?
— Ну, может быть вы маньяк. Опоили меня и с интересом наблюдаете.
— У меня тогда встречное предположение. Маньячка — вы.
— Статистически это менее вероятно.
— Вы отрицаете или увиливаете?
— Отрицаю: я не маньячка.
— Вы же ничего не помните?
— Не помню, но точно знаю, что не маньячка.
На некоторое время они затихли, принявшись разглядывать помещение.
— Алекс, у вас не рождаются в данный момент ассоциации с фильмом «Пила»?
— Теперь рождаются. Так вы помните этот фильм?
— Получается, вы тоже.
— Когда вы сказали, прямо всплыло само собой.
Мария попыталась подняться, но тут же скривилась и села обратно. Алекс посмотрел на нее, ожидая объяснений этих движений и мимики. Девушка поняла и сказала:
— Хотела осмотреть помещение. Голова вдруг закружилась. Ноги ватные. Не могу встать. Посижу.
Она произнесла это так доверчиво, что Алекс проникся какой-то братской жалостью и заботой к хрупкому созданию. Почувствовал почему-то свою ответственность и причастность. И сам попытался встать. Но симптомы были точно те, что описала девушка. Она поняла эти его движения, и грустно улыбнулась.
— Давайте тогда говорить, раз это нам доступно без усилий, — сказала Мария. — Мы вспомнили «Пилу», возможно всплывут и другие вещи. При условии, конечно, что вы не врёте, чтобы вызвать доверие.
— И при условии, что не врёте вы! — не сдержался Алекс.
— Итак, давайте рассуждать логически, — отмахнулась от подозрений Мария. — Мы находимся в полутемном помещении, и странно себя чувствуем. Это подозрительно. Так быть не должно.
— Почему не должно? А как должно?
— Не знаю, но чувствую, не должно.
— Мы можем находиться в больнице. В очереди.
— Алекс, если это больница, то почему темно? Где люди, персонал, дверь, яркое освещение?
— Ночью в больнице полутемно, и людей немного.
— А дверь?
— Вот же она, — удивился Алекс и мотнул головой влево.
Девушка, поморгав, пригляделась:
— Действительно. Сразу не заметила. А вы не видите, что там написано?
— Вижу, но не могу прочитать, — сощурился Алекс.
— Может, это сон? – задумчиво промолвила Мария, — во сне люди не могут читать, слышала.
— Сон про больницу? – ехидно спросил Алекс, — вообще, я неоднократно читал во сне.
— Это не похоже на больницу. Всё продолжает напоминать «Пилу».
— Если помните, Мария, в «Пиле» герои приходили в себя скованными, с некими травмами, — напомнил Алекс.
— В основном, но не обязательно.
— Вы помните, когда и при каких обстоятельствах смотрели это кино? Давайте использовать его, как якорь, отправную точку.
— Зависит от серии, — заметила Мария.
— О, это уже что-то. Я тоже начал припоминать, что их много. Например, первую мне посоветовал посмотреть одноклассник по имени Гриша. И дал пиратскую кассету…
— Кассету? Как давно это было? – поинтересовалась девушка.
— …Другую я смотрел в кинотеатре. Диск с седьмой частью купил в супермаркете. Помню, он мне понравился, и я разместил хвалебный отзыв на «Киноафише», в то время как основная масса отзывов была негативна. Мой текст начинался с «а мне понравилось».
— Надеюсь, отзыв этим не ограничился, — усмехнулась она, — а то критик из вас так себе.
— Если вы знали бы «Киноафишу», вы бы также знали, что там есть минимальное количество знаков для отзыва.
— О, сколько мы вспомнили! А я смотрела только две части: в кинотеатре и дома, одна.
— Почему вы в спортивном костюме? — спросил Алекс.
— Вам это кажется странным? Это не менее странно, чем ваш офисный наряд. То есть, вообще не странно.
Глава 2.
— А что у вас за марка телефона, Мария?
— Мне и проверять не нужно: конечно же, iPhone, — ответила она.
— Конечно, — усмехнулся Алекс.
— Я слышу некое небрежение и сарказм в вашем тоне. Только давайте сейчас не будем обсуждать достоинства и недостатки этой марки, и ее владельцев. Не та ситуация.
— Давайте, не будем, — согласился Алекс. — Хотя, я не вижу разницы, в каком направлении развивать беседу. Главное, чтоб она, беседа, толкала на воспоминания. Итак, вы смотрели «Пилу» дважды, второй раз – дома. Значит, есть дом. Вы говорили, что помните еще возраст…
— А как это может нам помочь?
— Ой, начинается. Мне 30. Жду от вас реплики на тему того, что я выгляжу моложе. Да-да, все так говорят. А я скучно отвечаю, что это мой бич. Что меня не воспринимают достаточно серьезно из-за моего молодого вида.
— Да нет, Алекс. Вполне себе тридцать, — в глазах Марии мелькнул задор, и добавила: – Минимум.
Он уставился на нее, приглашая взглядом назвать свой возраст. Она сделала вид, что не поняла. Или не поняла.
— Какие еще отзывы вы писали, помните? — спросила Мария.
— Отзывы?
— На «Киноафише».
— А. Кстати, помню.
— Так, мы сможем вспомнить другие фильмы. А потом — обстоятельства просмотра.
— «Кориолан», помню. Написал крайне остроумный, язвительный и негативный отзыв, — сказал Алекс.
— «Крайне остроумный»… Ваша профессия случайно не юморист? – спросила Мария.
— Моя профессия, — Алекс наморщил лоб, — … я — рекламщик!
— Вы знаете, что по нелюбви населения вы идете сразу за политиками?
— Мы еще не выяснили вашу профессию, Мария. Быть может, вы как раз политик. Возраст почти подходящий, — вернул шпильку о возрасте Алекс.
— Нет, — задумалась Мария, — …я работаю в мебельном салоне. Консультант. Вчера продала кухню в леопардовой расцветке безвкусной паре. Представляете, леопардовая кухня.
— Недавно летал с друзьями на выходные. Моими соседями на борту были гламурные люди — пара лет под 40. Мужчина в рубашке леопардовой расцветки и женщина в огромной соломенной шляпе. Я даже подумал, что для прохождения рамки, она вынуждена её снимать, либо наклонять голову вбок. Он обращался к ней «малышка». Я приготовился нам ними прикалываться. Даже начал с того, что они с виду зассыхи, и не дадут мне поспать со своими походами в туалет. Я сидел с краю. В итоге, они уснули и проспали весь рейс. Приятные люди.
— Смешно, — сухо прокомментировала девушка.
— У вас есть пара? — неожиданно для себя спросил Алекс.
— Да. Но всё очень сложно.
— О, я почему-то так и думал. Глядя и слушая вас, Мария. Что с вами всё сложно.
Мария прищурилась, решая: обижаться или нет. Решила пока отложить этот вопрос.
— А у вас, Алекс?
— У меня, признаться, тоже все сложно. Но формально — да.
— Все вы так говорите, — сказала Мария.
— О, я смотрю, у вас в памяти всплыло понятие обобщения.
— «Я смотрю, у вас в памяти всплыло понятие обобщения», — шепелявым голосом передразнила девушка. Но при этом улыбалась. Улыбнулся и он. Девушка продолжила:
— Какую последнюю рекламу вы делали, Алекс?
— Я помню, но не хочу об этом говорить. Нам не дают там простора. У нас куча креативных идей. Но приходит богатый и консервативный заказчик. Все их обсирает. И предлагает что-то чудовищно нелепое и примитивное. Вот, что вы видите. Невиноватые мы.
Глава 3.
— Кстати, вы курите? – спросила Мария, — курить хочу.
— Давно бросил. Вредно это, слышал.
— Вы случайно не оппозиционер? — неожиданно поинтересовалась девушка после паузы.
— Нет, почему вы так решили?
— Вы за власть?
— Я не поддерживаю власть. Творят что хотят. Читаю в запрещённых новостях и блогах чудовищные вещи. Но оппозиция как бы упразднена. Смысл быть за неё, если её нет. Я просто занимаюсь собой. Почему вы спросили?
— То есть вне политики, — пробормотала она с негативной коннотацией, — не требовалось развивать мысль об оппозиции настолько подробно. Просто я подумала, что вдруг мы в каком-то КПЗ.
— Не обязательно быть для этого оппозиционером, — заметил Алекс.
— Да, но на домушника вы не похожи.
— А может я холёный аферист? Вопрос в другом: вы-то за что могли попасть в КПЗ, если мы в КПЗ?
— Я-то?
Глава 4.
— Мы – жители столицы? — через некоторое время задумчиво спросил Алекс.
— Что? А, да, — припомнила Мария.
— А в этом я и не сомневался, — сказал Алекс. — Я работаю в Сити, а вы?
— Да, — поморщилась, неопределенно махнув рукой Мария. — Скажем так: далеко не в Сити. В спальном районе.
Алекс вдруг встрепенулся, поймав какую-то мысль.
— Насчёт iPhone.
— Это обязательно?
— Всё равно нам остаётся только разговаривать. Так вот…
Мария тяжело вздохнула, но не стала перебивать. Алекс продолжил:
— Мой тренер по теннису ничего слушать не хотела. Не хотела ничего смотреть. Она просто знала, что ей нужен только iPhone. Других моделей не существовало. 40 лет назад один человек, Гай Кавасаки, выдвинул гипотезу или идею, что надо превратить бренд в икону. И успешно это воплотил. Учитывая, что я это читал, делаю вывод, что у меня нет какой-то особой неприязни к iPhone или к стадности. Хотите быть как все — ради Бога. Вы даже скажете, что телефон действительно самый лучший и наиболее именно вам подходящий и безумно удобный. Вы в это верите. И верите как раз благодаря Гаю Кавасаки.
— Даже если и так. Вам-то что? – раздражённо бросила Мария.
— Мне-то ничего.
— Тогда зачем это обсуждать? Откуда такая неприязнь? А вы сами ничем не пользуетесь из того, что видели в рекламе?
— Признаться, пользуюсь. Недавно читал исследования, что через два года половина подушки состоит из мёртвых насекомых. Тогда я решил срочно купить себе новые подушки. В другом исследовании прочитал, как полезно есть яблоки. И начал их массово потреблять.
— Ну, вот и всё. Уверена, таких примеров масса. Ну, пусть меня загипнотизировали с iPhone. Вам-то какое дело?
— Жалко вас просто. Многие программисты не создают продукты для этой модели в виду её консервативной философии и чопорности. Например, с помощью этого телефона вы никогда не сможете запрограммировать обстановку своего сна.
— Обстановку сна? Это как? – поинтересовалась девушка.
— Очень просто. Телефон активируется ночью, во время глубокого сна. Он начинает транслировать микс звуков, которые вы сами заранее задаёте, выбирая из большого количества вариантов. Итак, вы спите, вам снится некий сюжет, в это время программа включается, из телефона начинает звучать море, чайки, скрип барки. Сюжет вашего сна не меняется, но при этом переносится на побережье. Это очень здорово. Также можно задать в качестве интерьера сна деревню, город и так далее.
— Звучит фантастично. А вы на себе пробовали?
— Пробовал. Действительно впечатляет.
— А как называется? – спросила Мария.
— «Управление снами». Но для iPhone такой нет. Еще существует масса программ, типа «Рифмы Онлайн» для помощи в генерации рифм.
— Настоящий поэт должен творить сам, — строго заметила девушка.
— Да, должен. Но есть уйма ненастоящих поэтов, которые хотят на день рождения, на праздник сопроводить поздравление выразительным стихотворением. И потом, технологии движутся. Так можно сказать, что настоящий поэт должен писать пером при свете канделябра. Но ему дали в помощь компьютер. Я вот не представляю себе, как Толстой редактировал текст, когда писал его от руки. Это занимало, должно быть, много времени.
— А я просто звоню с помощью телефона и пишу SMS.
— Но он умеет намного больше… Также в iPhone, например, невозможно выделить все фотографии.
— Выделить все фотографии?
— Ну, в нём невозможно в фотоальбоме выделить все фотографии для, например, удаления. Если у меня, их, скажем, 500, мне приходится удалять их сутки поштучно.
— А откуда вам, Алекс, известны такие детали? – ехидно спросила девушка.
Алекс смутился:
— Моим вторым телефоном является iPhone.
На лице Марии наметилась ироничная усмешка, Алекс поспешил объяснить:
— У меня клиент, автомобильный бренд. Для продвижения на рынке его услуг, мы разрабатываем им мобильное приложение под iPhone. Я руковожу проектом, вот и купил его себе для тестирований.
— Надеюсь, после своих тестирований, вы его в ненависти и гневе убираете подальше с глаз – в стол? – заметила Мария.
— Ну, у меня один рабочий номер, второй – личный. Так что приходится им полноценно пользоваться.
— Ну, понятно… Может вы просто не разобрались, как выделить все фотографии?
— Забавно, — поспешил немного сменить тему Алекс, — это приложение, которое мы разрабатываем, называется «Подсознание». Наши, не слишком подкованные в английском программисты, угадайте, как назвали рабочую версию? Никогда не угадайте.
— Не знаю, как? – спросила девушка.
— Underself! – насмешливо ответил Алекс.
— «Под себя» что ли получается? – Мария улыбнулась.
— Да, «под себя», — Алекс вздохнул. Она начала ему нравится, и он пожалел, что пять минут назад зачем-то раскритиковал и практически обвинил в стадном чувстве. – Я даже развил тему: «Underself: just do it!»
— А эта программа для чего?
— Вообще, мы держим до поры до времени подоплёку в тайне, но с вами поделюсь. Если человек бормочет во сне, телефон с помощью программы, начинает это записывать. Ведь во сне, считается, как раз говорит подсознание. Представьте, просыпаетесь, слушаете, что наговорили ночью. А в записи раздаётся диалог, где есть ваш голос и второй, страшный, хриплый. Диалог на повышенных тонах. Представляете, если окажется, что в вашем сознании кто-то заперт. Или что ваше «второе я» абсолютно вам чуждо. Или там совершенно не ваш голос, а маленькая девочка, шепчущая сдавленным тоном: «Отпусти меня… отпусти!..»
— Жутко. Я бы не хотела о таком узнать.
— Признаться, я тоже.
— Расскажите лучше что-нибудь смешное.
— Из работы?
— Да, неважно.
— Недавно смотрел фильм, — задумался Алекс. — На месте взрыва специалисты-техники обнаружили фрагмент пластикового стакана. И говорят: «Значит, нам надо искать тех, кто имеет доступ к пластиковым стаканчикам. Это сильно сужает поиск. Дело практически раскрывается само собой».
— «Кости» что ли? – улыбнулась Мария, вспомнив этот эпизод, — смотрите, как много мы вспомнили. Разговор полезен.
Мария в этот момент подумала, что Алекс приятный, и улыбка его приятная. Правильные черты, карие глаза, и в фигуре нет модной сейчас субтильности. Но и не качок. Одновременно росло убеждение Алекса в том, что Мария очень симпатичная, умная и за словом в карман не лезет.
— Да, они самые, — ответил Алекс. – Вы тоже это помните?
— Да, я много сериалов пересмотрела. Сначала, лет 7 назад, я думала, что сериалы – все поголовно – это нечто тупое для домохозяек. Но потом стала заниматься в тренажёрном зале. И сериалы пришлись очень кстати на беговой дорожке. Беговая дорожка – это страшно скучно, а я для себя открыла, что, если во время бега смотреть что-то интересное, мука длится менее заметно. А есть ещё юмористические или умные сериалы, дающее какую-то научную или историческую познавательную пищу. Например, «За гранью», «Теория большого взрыва», те же «Кости». Перечислять долго. Кроме того, можно смотреть сериалы на английском или испанском, изучать язык. Получается сразу многократная польза: спорт, обучение.
— Я очень давно смотрел утреннее шоу, в декабрьский прайм-тайм перед наступлением года быка пригласили асттролога. И она наливала в уши насчёт того, что надо надеть на встречу года быка. Она говорила, что не надо надевать красное, так как быки не любят этот цвет. На что я подумал: какая несусветная чушь. Потому что: а) год быка придумали в Китае, и там не слыхивали про красное; б) про красное придумали тореадоры; в) быки не различают цветов. Кроме того, мои родители когда-то ходили на выступление знаменитых астрологов, где раздавались распечатки с предсказаниями. Недавно я нашел эти распечатки. Ни одно не сбылось. Зачем таких людей приглашать в прайм-тайм — для меня загадка. Зачем такое рассказывать миллионам — не понятно.
— Вы-то как раз должны это понимать с вашей профессией, Алекс, — заметила Мария, — это массовый продукт. Как и ваша невзыскательная реклама.
— А вы в какой тренажёрный зал ходите? – спросил Алекс.
— В плохую погоду – в местный, — отвечала Мария, — но бегать предпочитаю на улице. Когда погода хорошая. И у меня есть свои рецепты для бега. Танцевать весело, а бегать муторно. Но можно танцевать на беговой дорожке. Например, Вася Обломов, песня «Начальник». Включите эту песню и выставите на дорожке скорость 10,5 км/ч. Бежится гораздо легче, и, на самом деле, я больше чувствую, что танцую, в ритм перебирая ногами, чем бегу. И тренировка уже не так утомляет.
— Да, это правда. А что посоветуете для скорости 9,5 км/ч?
— О, совершенно случайно посоветую: Нина Симон. Что-то там про бегущего грешника. Прямо ровно 9,5.
— Ага, спасибо. А меня постоянно посещают идеи всяких изобретений. И одна из них была такая: совместить каким-то образом скорость дорожки с ритмом слушаемой музыки. Например, от плеера может тянуться музыкальный провод в управляющий блок беговой дорожки или подключить через блютус. Это совершенно простая технология. В то же время – очень эффективная. Во-первых, смена темпа полезна. Во-вторых, как вы верно отметили, под музыку, в ритм, бегать веселей. В-третьих, так реалистичней бегать, когда скорость разная.
— И что же не занялись этим изобретением?
— Да как-то, — Алекс потупился и помрачнел, — руки не дошли. У меня их много, идей таких. Для этого нужна какая-то платформа, база, время…
Глава 5.
— А что у вас с вашей девушкой? – вдруг сменила тему Мария.
— А что с ней?
— Вы сказали, что всё сложно.
— Ну, хорошо, расскажу. В тот день, около 10 лет назад, моя старая Шкода была неисправна. Поэтому я поехал по клубам пешком. И возможно выпил заранее. Первая часть включала в себя автобус. На заднем ряду сидела группа веселых и слегка нетрезвых девушек. Одна из них подошла ко мне, и мы немного поболтали. Но какая-то гордость не позволила попросить у нее телефон. Но она понравилась. Из нашего короткого разговора я узнал следующее:
А. Название института, где она учится.
Б. Название улицы, где живет.
Вышли мы одновременно. И разделились.
Настал новый учебный год. Это был третий курс, когда учиться каждый день не обязательно. Особенно тем, кто учится на экономиста, не имея никакого желания экономистом работать. И я придумал себе развлечение. Решил ее найти.
Сначала караулил у института. Я там дежурил в машине и несколько дней ошивался снаружи. Не знаю, как, но точно помню, что получил в деканате доступ к фотографиям того курса, на котором она училась. Забыл сказать, что среди поведанной мне в автобусе информации был и номер ее курса — три. Я играл в детектива. В общем, фотографии ее там не было. Как потом оказалось, она училась в другом филиале.
Что оставалось? Я знал ее улицу, но не номер дома. А эта улица оказалась очень дурацкой. Дома расположены не на одной стороне, непрерывно, а через речку. Поэтому невозможно караулить весь двор. Постоял пару дней у одного дома. Сейчас говорю и не могу поверить. Я так страшно занят. А тогда потратил месяца два на все поиски. И что я там делал в машине в ожидании? Музыку слушал? Никто не любит ждать, и я не исключение. Что меня заставляло? Азарт и экпириенс, наверно. Вот, чтобы потом рассказывать. Далее принялся караулить на другой части улицы. И вот на тебе: увидел. И записал в блокнот: «среда, рыжая зашла в подъезд в 15.45». Да, она была рыжей. Или крашеной рыжей.
— Интересно, почему вы записывали всё это, вместо того, чтобы догнать ее? – поинтересовалась Мария.
— Не знаю. Наверно потому, что надо было переварить тот факт, что я ее реально нашел. Не решился.
В следующую среду приехал к ее дому примерно к 15 часам и стал ждать. Вот она идет. Прошла мимо машины. Я выхожу, иду следом. Она заходит в подъезд за каким-то мужчиной. Пока дверь не захлопнулась, вбегаю и я — домофон. Мужчина открывает дверь на первом этаже, возится с ключами. Она быстро поднимается по лестнице на второй. Значит, живет на втором. Обычно на третий уже ездят лифтом. Несусь следом. Пробегаю мимо мужчины, который возится с ключами, взлетаю по пролету на второй. Анастасия, а именно так ее зовут, стоит у своей двери и достает ключи. Выкрикиваю по ходу своего взлета самое умное, что мог придумать: «Помнишь меня?!» Выглядит это явно угрожающе и маньячно. А попробуйте придумать в той ситуации что-то более умное. Копошение с ключами на первом замирает. Он, верно, принимает непростое решение: прятаться в квартире или бежать спасать девушку от маньяка. Анастасия в шоке оборачивается и дрожащим голосом говорит, что не-е-е-ет. Спустя некоторое время она рассказала, что думала — будут бить. Я уже на втором, поэтому выровнял дыхание и более спокойным голосом говорю: «Ну, лето, автобус, Алекс!» Она тоже успокаивается. Да, вспомнила. Я прошу номер телефона, прощаюсь и испаряюсь. Она заходит в квартиру, закрывает дверь, прислоняется к ней спиной, сползает на пол, и начинает мелко дрожать и немного истерить. Это она мне потом рассказала. Ее реакция абсолютно адекватна и логична. Хорошо, что вообще не избила меня сумкой на лестничной клетке или не воспользовалась баллончиком. Рефлексирующий мужик-таки заходит в свою квартиру на первом.
Я выхожу на еще теплое осеннее солнышко. Импоссбл мишн экамплишд. Еду, наконец, в универ.
— Ну и что дальше?
— А что дальше?
— Сложилось? Любовь?
— А это. Ну, повстречались месяц и разбежались. Не сошлись характерами.
— И какое это отношение имеет к сложностям?
— Последние годы состоял в прочных отношениях. Речь даже зашла о свадьбе. Как вдруг, спустя годы объявилась Анастасия. Сообщила, что моему сыну 10 лет. И вот, всё полетело к чертям. А я в тупике. С одной стороны – свадьба, с другой – сын. Возможно, я бы познакомился с ней получше, с Анастасией. Возможно, у меня уже есть прочная семья с ребёнком. А вдруг она врёт или сошла с ума. Я ушел в себя, невеста в шоке. Мои доводы, что это было давным-давно – справедливы. Но она резко отстранилась. И я её понимаю.
— Мда. Мыльная опера, — прокомментировала Мария.
Глава 6.
— Какая у вас машина, Алекс? – спросила Мария, — если, конечно, есть.
— Ниссан. У вас?
— У меня нет. Я — все как-то на метро.
— Недавно ездил на метро к клиенту. Из-за снегопада были гигантские пробки. А я вниз не спускался лет пять.
— Ну и как вам у нас, в метро?
— Интересно, чиновники что-то говорят о туристической столице. Но какого чёрта на самых-самых центральных надписях не продублированы указатели на английском??? Они тратят миллионы на имиджевые ролики, а таблички не могут перевести.
— Не обращала внимания.
— Реклама в метро осовременела. Но ее мало. Не в том смысле, что мне недостает. А просто в вагонах карты поснимали, чтоб туда рекламу повесить, а рекламодателей нет. И места пустые.
— Тоже не обращала внимания. У меня близорукость небольшая, и это очень выручает, когда хочешь отстраниться. Влетаю в вагон, притуливаюсь на стыке дверей, наушники в уши, читаю: ничего не вижу, не слышу.
— В детстве, помню, ставил засечки. На какой станции, где лучше ждать поезд, чтоб было меньше народа. Сейчас не только этого не помню, но даже заблудился на крупном переходе.
Потом сам себе сказал:
«Ну, Алекс, нельзя быть таким снобом. Все пользуются. Твой отец, например».
И сам себе ответил:
«Да, понимаю. Но все же. Непривычно».
Кстати, когда-то, лет в 10, я даже книги и газеты в метро продавал.
— Да? — Мария удивилась, — сложно себе представить. Смотрите, сколько вы навспоминали. И как шёл бизнес?
— Вообще-то, для десятилетнего неплохо. Этот период достоин многих историй. Как нас гоняла полиция. А однажды к нам пристали начинающие, чуть старше нас, бандиты. Требовали долю с выручки. Мы от них бегали по переходам.
— Где еще работали в детстве, Алекс? – спросила девушка.
— Да так. В детстве занимался в секции тенниса. Иногда нас отправляли подавать мячики на турниры. За это неплохо платили. Зачастую эти деньги помогали родителям.
— Так вот, откуда берутся эти подавальщики. А я думала, что это специально обученные дети.
— Специально обученные? Дети? То есть, по-вашему, есть какой-то университет, который выпускает подавальщиков? С дипломом?
Лицо Марии вдруг страдальчески искривилось. Алекс засуетился:
— Простите, Мария, не хотел вас обидеть. Я что-то не так сказал?
— Вы, но не нарочно. Вы говорили о родителях. У меня вдруг всплыло в памяти, что моя мама умерла в прошлом месяце.
— Ой, простите… Я не знаю, что сказать… Мне очень жаль…
В этот момент всю самоуверенность и насмешливость Марии как рукой сняло. И она закрыла лицо ладонями, плечи вздрагивали, и стала всхлипывать. Алекс инстинктивно попытался подняться, и подойти к ней, но ноги всё еще не слушались. «Это, кстати, странно», — подумал он. А ей сказал жалостливо и слегка панически:
— Мария, не плачьте…
— Я, — сквозь всхлипы, невнятно донеслось от неё, — вспомнила, как умерла мама…
— Как? – ругая себя, всё же спросил Алекс.
— Её убил папа! – и девушка громко разрыдалась. – Из ревности… Его арестовали… Я хотела наглотаться снотворного, и больше никогда не проснуться. Из-за этого разругалась с парнем. Обидела его. Отстранилась от подруг. Обозлилась. Осталась у меня только бабушка, которой самой пришлось несладко. Коллега по работе возил меня на кладбище, выбирать надгробие. И там резчик по камню спросил, сколько места оставить под маминым именем на всякий случай.
— Нееет! – Алекс окончательно потерялся и потупился.
— А у меня случилась истерика, и я сказала: «больше двух не пригодится».
Глава 7.
— В последнее время у меня тоже была тяжёлая депрессия, — задумчиво промолвил Алекс, устремив взгляд в потолок. – Проблемы в личной жизни, неурядицы на работе. Я чувствовал, что занимаюсь какой-то ерундой, и что я не состоялся. Третьеразрядный рекламщик. Что меня ждёт? Тридцать лет нарабатывания стажа, а потом жалкая пенсия? У меня было много интересных идей, но я все их похерил. Боялся рискнуть и выйти в одиночное плаванье. Не хватало духа. Я вам рассказывал о своём изобретении для беговой дорожки, а таких изобретений было много. Интересные идеи для бизнеса. А я жил в какой-то прострации. Просто плыл по течению. Я разделяю людей на финансово и морально независимых. И тех, кто каждый день встаёт в 7 утра на работу, а возвращается к 10 вечера. Кто живёт в безвылазном круге. Кого ничего не ожидает. Это – основное большинство. Обычно они настолько претерпеваются, что перестают обращать на это внимание. Я обращал. Постоянно думал о зомби-составляющей моей жизни. Постоянно думал. Ничто меня не радовало. Ничем не мог развлечься.
— Ну, рассказы-то о жизни у вас интересные, — заметила Мария. – На выбор две жены, потенциальный сын, друзья, увлечения, хороший автомобиль, престижная работа. Все близкие живы и здоровы. Что вам еще не хватает? Со стороны кажется, что всё отлично, прекрасно и лучезарно.
— Боже мой! – Алекс выглядел до крайности потрясённым. – Я вспомнил!
— Что? Что вспомнили? – спросила девушка встревоженно.
— Вы упомянули, что хотели наглотаться таблеток.
— Да, хотела, — голос Мария оставался печальным. – И?
— Я… Я… Вы где живёте, Мария?
— В Левобережном, а что?
— Случайно, не на улице Беринга?
— Нет, на Врангеля.
— Вы так одеты… Вы так одеты, потому что были на пробежке?
— Очень может быть, — оглядела себя Мария, — . А ЧТО?
— Простите меня, пожалуйста. Это всё я. Я виноват.
— В чём, о чем вы? – Мария начала раздражаться.
— А где вы бегаете?
— Я делаю круг по улицам: Беринга, Врангеля, Линда и Весселя. Около четырех километров.
— Бегаете рано утром?
— Да…
— Простите меня.
— Да что вы заладили «простите», «простите».
— Я дошел до отчаяния и решил выпрыгнуть из окна, — стал сбивчиво тараторить Алекс. — Я живу на улице Беринга, на шестнадцатом этаже… Приехал в пятницу с работы, не было сил переодеваться… Настроение препаскуднейшее… Весь вечер занимался самоуничижением… Потом нажрался виски, под утро вышел на балкон проветриться. Перегнулся через перила. Увидел внизу забвение. И прыгнул.
— Эмм, — Мария заметно напряглась и подобралась, — вы не могли выжить после такого.
— Не мог.
— И… Как же выжили?
— А я и не выжил. По несчастливому совпадению я упал на вас. Вы пробегали в это время под моим домом. Я упал на вас, и мы оба погибли.
Воцарилось молчание.
— Алекс, — Мария старалась говорить отчетливо и мягко, как с ненормальным. – Алекс, но мы живы. Мы разговариваем. Мы всё ощущаем. Или не всё?
— Мария, мы сидим в полумраке, без окон и стен. Мы не можем шевелиться и ничего не помнили. Мы очнулись здесь внезапно. Вы – в одежде для пробежки. Я в костюме. Я вам точно говорю: я упал на вас. Мы – на том свете.
— На том свете, — тупо повторила Мария и огляделась. – На том свете. И правда. Так вот он какой, тот свет.
В этот момент она отчетливо осознала, что он говорит правду. Она умерла. В голове промелькнули последние воспоминания того дня. Занимался рассвет. Вот она легко и бодро бежит под музыку «Би-2», перепрыгивая лужи, оставленные вчерашним дождём,. Воплощение молодости, свежести, жизни. Улица практически пуста. Редкие пешеходы с симпатией смотрят ей вслед. Вдруг сквозь музыку она слышит страшный вопль. И успевает только в панике и недоумении бросить взгляд вверх: оттуда на неё стремительно неслась чёрная масса. Краткая боль, темнота. И следом эта жуткая «приёмная».
В голосе девушки послышались нотки истерики:
— Так это что же, ты убил меня?
— Простите, Мария, я не специально, — лицо Алекса выражало скорбь, раскаяние и смятение.
— Ты убил меня, и теперь «простите»? Знаешь, куда можешь засунуть своё «простите»? Ты же убил меня!
— Но вы говорили, что и так собирались…
— И так собиралась? – Мария уже пришла в исступление. – И так собиралась? Да это был минутный порыв!!! Я жила! Главное – это жить. Главное – это продолжать жизнь! Жизнь – это миллион возможностей! Ты каждый день можешь изменить что угодно в своей жизни! Главное – захотеть! Утром ты никто, а вечером выложил смешной ролик с видеорегистратора, и тебя знает весь мир. Утром ты никто, а вечером спас ребёнка, провалившегося в коллектор. И вот – ты герой новостей. Жизнь – это всё! Смерть – это конец книги. А дни – это главы. Которые ты пишешь сам, по ходу. Главы следуют одна за другой. Я хотела жить! А ты убил меня!
— Простите… — Алекс сжался, и будто стал меньше в размерах. – Я бесконечно сожалею, что так вышло. И с вами, и со мной. С нами. Простите меня, Мария! Что я могу сделать?
— Да уж. Сейчас ничего!
***
Загадочная дверь в этот момент отворилась. В помещение плеснул яркий свет. Молодые люди невольно зажмурились. Там появился силуэт, который зычным голосом произнёс: «Штерн, Алекс, пройдите».
— А я? — Мария попыталась подняться, но снова не смогла.
Силуэт не обратил на неё внимания. Штерн медленно и нерешительно встал: да, теперь он мог это сделать. Неуверенно пошёл в сторону яркого пятна проёма. По временам он украдкой, с сожалением и тоской оглядывался на эту хрупкую, умную, энергичную, красивую, исстрадавшуюся девушку. В последнее время она многое перенесла, но продолжала жить, излучать позитив, дарить улыбки миру, вызывая ответные, и сиять в наши тёмные времена. А он, напротив, неплохо устроившись в жизни, не имея явных проблем, постоянно рефлексировал, жаловался и нёс мрак. Легкомысленно и слабовольно упился д до потери сознания и прыгнул. В этом не было смысла. Никакого смысла. У Алекса с ней ведь много общего. Они могли даже познакомиться, живя в одном районе. А он её убил. Убил.
Мария с ожесточением и злостью отвернулась и уставилась в пол. На её красивых, проницательных глазах снова блеснули слёзы.
— Простите, — еще раз жалобно сказал Алекс. Он перешагнул порог и растворился в свете. Дверь бесшумно закрылась.
